Ничего подобного она не испытывала с мужчиной никогда. Никогда.
Сияющие глаза Дейва поймали ее взгляд.
— Ты как, в порядке?
— Нет, — прошептала она.
— Может, я что-то делаю не так?
— Нет!
Дейв улыбнулся.
— Тебе нужно научиться яснее выражать свои мысли.
— Да.
Терри улыбнулась в ответ. Ей очень нравилась теплота их общения. Не говоря уже об интимности.
Дейв тихонько притянул ее поближе к себе и наклонился к губам. Затем почти невесомо прикоснулся к ним.
Терри ощутила приятное покалывание отросших на его лице волосков.
— Наконец-то я добрался до тебя, — хрипло прошептал он.
Она затрепетала, когда Дейв дотронулся до ее нижней губы кончиком языка — осторожно и чрезвычайно чувственно.
В следующее мгновение он властно притянул Терри вплотную к себе и углубил поцелуй. Когда их губы слились, в ее горле заклокотал стон удовольствия.
Значит, вот каково это — целоваться с Дейвом. Жарко, медленно, сладостно… Когда он проник языком в ее рот, она оказалась словно ослеплена взрывом блаженства, отголоски которого разошлись по всему телу. Терри приоткрыла губы шире, безмолвно призывая Дейва проникнуть языком еще глубже. Затем их языки сплелись, и вспыхнувшее с безумной силой желание, казалось, пробудило к жизни каждую клеточку ее тела.
Дейв прижал Терри к себе всем телом, и они прильнули друг к другу, как давние любовники.
Вскоре она почувствовала, что ее пуловер влажнеет в местах соприкосновения с торсом Дейва. Недолго думая, Терри стащила его и отбросила в сторону. Затем, трепеща и борясь с учащенным дыханием, вступила в схватку с неподдающейся пуговицей на поясе джинсов. Впрочем, в следующее мгновение уже бросила это занятие, потому что Дейв нежно обвел кончиком пальца ее сосок.
— У тебя… — выдавил он, тяжело дыша, — такая красивая грудь.
Он продолжал выписывать небольшие, преисполненные чувственности окружности сначала вокруг одного отвердевшего соска, затем вокруг другого, и Терри, задыхаясь, выгнула грудь навстречу его пронзительно-нежным прикосновениям. Когда Дейв осторожно сжал сосок двумя пальцами и легонько оттянул его, Терри издала глубокий грудной стон.
— Я хочу чувствовать тебя всего, — прошептала она, вновь прижимаясь к нему.
И снова сладко застонала, прикоснувшись сосками к покрывающим его торс волоскам. Ей почудилось, что всю нижнюю часть ее тела охватило пламя. Она зажмурилась, полностью отдавшись этому сказочному ощущению.
До сих пор у Терри не было подобных вспышек страсти. Сегодня к физическому желанию примешивалось что-то еще. Если мне сейчас так хорошо, то что же будет, когда он войдет в меня? — мелькнула в ее голове мысль.
Вдруг послышались какие-то отрывистые звуки.
Терри открыла глаза.
— Кто-то стучит в дверь, — с досадой шепнул Дейв.
— Вот черт! — также шепотом выругалась Терри. Затем громко спросила: — Кто там?
— Лайза.
— А… это владелица заведения, — тихо пояснила Терри. — Входи!
— Эй! — воскликнул Дейв, поспешно прикрываясь руками, когда в душевую кабину заглянула женщина лет сорока с переброшенными через одно плечо длинными каштановыми волосами.
— Привет, — сказала та.
— Привет, Лайза, — ответила Терри. — Что случилось?
Дейв чувствовал себя так, будто его, разгоряченного, окатили ведром холодной воды. Только что он сгорал от страсти, и вот… Похоже, здешний народ с безразличием относится к понятию частной жизни и к необходимости соблюдать некоторое уважение к ней. Совсем непохоже на правила уличного существования, где всегда были четкие границы — собственности, культуры, даже языка.
— У нас возникла проблема, — сообщила Лайза, глядя на Дейва.
У нас? Дейв никогда прежде даже не видел этой женщины. Не зная, как следует реагировать на подобного рода заявления, он решил просто подождать продолжения.
— Собаки сжевали вашу одежду, — наконец произнесла Лайза.
Потребовалось несколько мгновений, чтобы сказанное проникло в сознание Дейва.
Собаки… Одежда…
— Что?
— Собаки…
— Сжевали мою одежду?
Лайза с извиняющимся видом кивнула.
— Ту одежду, что находилась в сумке? Чистую? Которую упаковала Дейзи?
Лайза вздохнула.
— Не знаю, кто ее упаковал, но она действительно находилась в кожаной сумке.
Дейв вспомнил спокойно лежащих у камина и безразличных ко всему на свете собак.