«Забавник» (на воровском жаргоне это нечто вроде «солдата-самозванца»), посвистывая, снимал тряпицы со своей искусственной раны и разминал запеленатое с утра здоровое и крепкое колено, а какой-то хиляк из чистотела и бычачьей крови готовил назавтра «христовы язвы» на ноге. Через два стола от них «святоша», одетый как настоящий паломник, монотонно гнусил «тропарь царице небесной». Неподалеку новичок-припадочный брал уроки падучей у опытного эпилептика, который учил его, как, жуя кусок мыла, можно вызвать пену на губах. Здесь же страдающий водянкой освобождался от своих мнимых отеков, а сидевшие за столом воровки, пререкавшиеся из-за украденного вечером ребенка, вынуждены были зажимать носы.
Слышались раскаты грубого хохота и непристойные песни. Люди говорили, ругались, твердили свое, не слушая соседей, чокались. Под стук кружек вспыхивали ссоры, и драчуны разбитыми кружками рвали друг на друге рубахи.
Израэль смотрел на это... и едва дышал. Он брезгливо обошел несколько столов, за которыми сидели посетители. И сел на самой дальней лавке, принявшись осматривать заведение, в которое он попал. Тут к нему подсела девушка, которую явно подослала хозяйка заведения. Она выбрала самую дешевую. Просто чтобы узнать, есть ли у посетителя деньги. Елена всегда так делала.
Израиль не сразу заметил, как к нему подсела девушка. Он был погружен в свои мысли. Разве он таким представлял себе Париж? Неужели ради этой грязи он сбежал из родной деревни? Хотя это была не вся правда, уехал он еще по одной причине. Из-за нежелательной женитьбы.
***
— Этот еще жив...
— Что будем делать?
От этих странных фраз Израэль пришел в себя. Перед глазами его стоял туман, в теле была какая-то слабость. Он не сразу рассмотрел Елену и узнал ее. А рядом с ней был какой-то молодой человек — блондин, и тот тоже в свою очередь над ним склонился.
— Нам необходим слуга...
И Израэль снова потерял сознание.
Окончательно Ханс пришёл в себя уже в небольшой комнате, точнее, в каморке. В которой находилась его койка, на которой он сейчас и лежал. Израэль открыл глаза и как в тумане рассмотрел небольшой стол, который стоял здесь же, неподалеку от него.
Дверь открылась — и в комнату вошла та самая девушка, с которой он столкнулся на входе, когда вбежал сюда вчера.
— Ну наконец-то, мы думали, ты не проснешься, — проговорила она.
Хенс не помнил, как он здесь оказался, и не понимал, что он здесь делает.
— Не проснусь? — удивлённо спросил у неё Израэль.
— Да, ты уже дня три лежишь без сознания.
Он не мог поверить в услышанное, как три дня? У него было такое чувство, будто он вошёл сюда вчера. А минуло трое суток...
Через несколько дней Израэль хотел уже покинуть этот двор. Он познакомился с сыном хозяйки Андрее — с тем самым платиновым блондином, который склонялся над ним тогда, когда он лишался сознания.
Но вскоре случилась странность — Хенс случайно заметил у себя на запястье наколку. Какая-то дурацкая татуировка: крылья летучей мыши и роза. Но самое странное было в том, что он не помнил, когда и как ее сделал.
Хозяева проявили к нему чрезвычайное радушие, а как только Андрее и его мать Елена выяснили, что ему некуда идти и у него нет работы, Елена тут же предложила и работу, и кров.
Глава 9
Ангелы здесь больше не живут, ангелы.
Верю, все простят, и все поймут ангелы.
Но зачем пронзает сердце боль стрелами?
Предали любовь, ну что же мы сделали?
Город зажигает фонари,
а в душе по-прежнему темно.
Знаешь, разбиваются мечты… (Взято из песни)
Так Израиль стал жить в Париже, в самом ужасном его квартале. Иногда он выполнял мелкие поручения Елены — хозяйки заведения, но делал это в основном днем. В то время, когда само заведение было закрыто, и хозяева предпочитали спать.
Сам кабак совмещался с борделем и комнатами в наем.
Поначалу Израэль и предположить не мог, что они ходят воровать в дома богатых. людей.