Вечер постепенно скрывал путников густеющими сумраком. Дюжина огромных волков, преодолев склон горы, вышла в долину Мертвых. Всякий ребенок знал, что сюда приходят умирать старики и приползают раненные волки.
Лиан почувствовал неладное, уже когда жрецы не встретили его у ворот храма, как полагалось. Он насторожился, в сердце его прокрался смутный испуг, но поворачивать было поздно.
Роль жреца обычно даровалась очень древнему волку перед самой кончиной. В тот самый период, когда старик приходил сюда, чтобы закончить свое бренное существование, почувствовав за спиной дыхание приближающейся смерти. Никто из них не служил более двух-трех месяцев.
Но не могли же они умереть все одновременно, оставив святилище пустым? Такого еще не бывало.
Условленным жестом Лиам остановил обращающихся в людей сородичей. Освободившись от поклажи и ритуальных даров — свежего и вяленого мяса, — волки
мгновенно заняли боевое построение. Быстро обступив вожака, стая двинулась внутрь святилища.
Однако, привыкнув считать оборотней «тупым зверьем», Караген недооценил своего противника. Поняв, что от лобовой атаки особого успеха ждать не стоит, колдун оставил у храма пятерых гердсит, а сам зашел с тыла. Он ожидал, что альфа по обыкновению не станет принимать участие в битве.
Но и здесь Лиам повел себя непредсказуемо. Как только в руках наемниц появились челенжеры, вожак ринулся вперед, пытаясь принять всю собранную в прутах боль на себя.
Стая атаковала. Гердсит были опытными противниками, но ловкость и ярость волков, а также их количественный перевес быстро сделали свое дело.
Несмотря на то, что первая атака захлебнулась в диком вое разъяренных зверей, вторая сходу выбила из строя сразу двух наемниц чародея.
Лиам, конечно, не был опытным воином, но и глупым щенком его назвать было нельзя. Быстро поняв, какую опасность представляют из себя обтянутые кожей пруты воительниц, он сменил тактику. Стальные клыки зверей сжимались не на гладкой поверхности челленжера, а на хрупких запястьях и пальцах, держащих прутья. Легко перекусывая тонкие кости и вырывая сухожилия, звери метили в шею. Кровь хлестала из открытых ран, крупными алыми гроздьями орошая место сражения.
Последняя гердсит с перекошенным от ненависти лицом прижалась к идолу древних богов. Тех богов, которым когда-то покланялись все обитатели этого мира. И тогда Лиам приял облик человека. Он стоял перед наемницей обнаженный и свирепый, выделяясь среди прочих своей исполинской фигурой, увенчанной головой чудовищного волка.
— Кто ты? — прорычал он. — Как смеешь осквернять наше святилище, маг? — И от звука этого свирепого рева дрогнули стены и огни в светильниках.
Объятая мелкой дрожью наемница чуть запнувшись прошептала:
— Я гердсит.
Глаза волка блеснули:
— Где все хранители?! — зарычал он. — Вы убили их?
— Эти старики? — спросила девушка, стараясь собрать все самообладание, что у нее осталось. — Мы позволили им умереть достойно, как они того хотели! — воскликнула она.
И даже перед лицом скорой смерти она врала как могла. Два старых волка погибли ужасной смертью, до последнего защищая свое святилище… И кончина их была много хуже той, чем тех гердсит, что сейчас устилали пол и стены святилища. Кровь жрецов стекала по стенам и алтарю, окрашивала пол, смрадным запахом висела в воздухе. Окровавленные ошметки тел покрывали древние письмена и каменные лики богов. Гердсит вырвали их жизни из тел дикой болью, порожденной челенджерами. Их замучили до смерти.
— Ты лжешь! — заорал Лиам. — Я чувствую это, гердсит! Скажи мне правду — и ты умрешь быстро. Иначе мы будем жрать тебя живьем, — ярость клокотала в бушующем голосе, — мы будет рвать тебя по кусочкам! Тебе придется все рассказать, ибо эта боль будет сильнее той, что рождают ваши амулеты!
Но услышав это, девушка рассмеялась. Волку показалось, что перед ним стоит сумасшедшая. Однако наемница видела в этом лишь иронию.
Страх ее исчез, уступив место отчаянию:
— Ты говоришь мне о боли, волк? — усмехнулась она и протянула ему челленжер. — Вот, возьми. Ну же, не бойся. Одно прикосновение тебя не убьет.
Волк замешкался в недоумении. Она протягивала оружие, а он все медлил с решением.
— Неужели Великий волк боится нашего оружия? — подначивала наемница и на губах ее играла насмешливая улыбка.
В бешеных глазах волка полыхнула ярость, и оборотень медленно протянул руку, взяв челенжер. Но стоило ему лишь на мгновение коснуться прута, как адская боль, сильнее той, что была в бою, пронзила все его члены. Судорога скрутила вождя, он согнулся, испустив жуткий вопль. Кожа на руке его лопнула кровавыми пузырями. Лиам орал, выл и извивался от боли, выронив оружие наемницы.