Однажды мы сели в машину и поехали в парк Руньон Каньон, и в итоге Рэнсом перегнул меня через багажник и взял сзади.
В другой раз он пробрался в мою комнату посреди ночи.
Я не могла понять, чувствовал ли он вину за то, что совершал непрофессиональные поступки, что делал это с двадцатиоднолетней девушкой, или потому, что мое прошлое заставило его задуматься, не наказываю ли я себя подобным образом, переспав с ним.
В любом случае я наслаждалась не только его телом, но и вниманием.
Рэнсом защищал меня с особой яростью. Гораздо яростнее, чем раньше. Иногда – на самом деле часто – я задавалась вопросом, скрывалось ли за его поведением еще что-нибудь. Почему он бросался ко мне, когда кто-то спешил в мою сторону, чтобы попросить фотографию или автограф. Почему теперь каждый вечер трижды патрулировал дом перед сном. По какой причине настоял на том, чтобы нанести на машину слой бронированного покрытия. Но Рэнсом ничего не объяснял. Даже когда я попыталась выудить у него, кто фотографировал меня на днях с Келлером.
– Тебе не о чем беспокоиться, – уклонился Рэнсом от ответа. – Пока я здесь, они до тебя не доберутся.
– А когда ты уедешь?
– Они не станут тебя тревожить. Поверь мне.
Такое объяснение меня, мягко говоря, не устраивало, но это все, чего я удостоилась.
Родители по-прежнему пытались звонить и договориться о моем возвращении домой. Я редко брала трубку, а когда все же отвечала, то говорила, что занята поисками интересной программы в колледже. И я не врала. Не совсем. Я изучала программы, но в основном по наброскам и живописи.
Гера и Крейг уехали в двухнедельный медовый месяц в Черногорию. Никто из них не пытался связаться со мной, и я занималась самообманом, решив, что, возможно, смогу избегать их еще несколько лет.
Все, что мне следовало сделать, это позаботиться о том, чтобы в следующий раз, когда мы окажемся в одном регионе, со мной был телохранитель. На случай, если Крейг захочет отомстить.
Рэнсом перестал донимать меня вопросами о том, чем я хочу заняться в жизни. Или, по крайней мере, перестал докучать этим. Он все еще поднимал данную тему, но никогда не настаивал.
Единственный вопрос, который постоянно давал нам повод для споров: он снова и снова предлагал мне обратиться к психотерапевту по поводу произошедшего с Крейгом и дислексии.
Каждый разговор проходил по одной и той же схеме.
– У тебя есть психотерапевт, Рэндом?
– Нет.
– Почему?
– Меня уже не исправить.
– А меня, значит, легко починить?
– В тебе есть потенциал. Надежда. Душа. То, чем я не владею.
– Я пойду на терапию, если и ты пойдешь.
Обычно после этой фразы он смотрел на меня как на сумасшедшую.
А я торжествующе улыбалась в ответ.
– Вот и все.
Жизнь складывалась хорошо. Подозрительно хорошо, на самом деле. Мне надо было понимать, что скоро этому придет конец. В частности, из-за моей семьи.
Спустя три недели после того, как мы с Рэнсомом вернулись из Техаса, я проснулась от череды сообщений от Келлера.
Келлер: <<<Ссылка>>> «Торны, какими вы их еще не видели! Энтони, Джулианна, Гера и Крейг обсуждают тему любви, брака и верности!»
Келлер: <<Голосовое сообщение>>> Передаю ведро для рвоты. Гера ТАК старается. И она ужасно выглядит на этой съемке!
Келлер: <<<Голосовое сообщение>>> Кстати, почему тебя там нет? Выглядит как испытание для всей семьи.
Я перешла по ссылке, и сердце заколотилось в груди. Рэнсом лежал рядом со мной и тихонько похрапывал. Он не всегда спал в моей постели, но в последнее время оставался все чаще.
Я увидела множество фотографий Геры, Крейга и родителей в огромном саду их особняка. Собаки тоже были там. Все улыбались в камеру. Одна большая счастливая семья.
Ударив Рэнсома по руке, я сунула ему в лицо свой телефон. Я не могла читать достаточно быстро, если вообще могла в таком состоянии.
Он зашевелился, но, похоже, не спешил узнать, почему я на него напала. Он прислонился к изголовью, выхватывая телефон из моих пальцев.
– Боже правый, Крейг вовсе не тот, чье лицо мне хочется лицезреть, едва проснувшись, – пробормотал он, ладонью протирая глаза.
– Прочти, – приказала я, складывая руки на груди.
Он бросил на меня неуверенный взгляд.
– Зачем, черт возьми?
– У меня в любом случае будет дерьмовый день. По крайней мере, позволь мне узнать причину.
Вздохнув, он начал читать.
– …пятидесятипятилетняя Джулианна не перестает восторгаться пополнением в семье. «Крейг олицетворяет собой все, что мы когда-либо хотели видеть в сыне. Он верный, любящий, стойкий и ставит семью превыше всего. Наблюдать за тем, как он растет вместе с Герой, превращаясь в мужественного, добродетельного мужчину, было очень захватывающе».