Резко повернувшись к своему телохранителю, я сказала:
– Они могут расторгнуть твой контракт в любой момент. Я, по сути, плюнула им в лицо и высказала, пусть не так многословно, что их помощь и финансовая поддержка мне не нужны.
Я не могла представить, как мне удастся выжить без родительской помощи, но понимала, что пора вылетать из-под их крыла.
– Они не смогут. – Рэнсом что-то набрал в своем телефоне.
– Почему ты так уверен?
– Я сам составляю свои контракты. В них нет пункта о расторжении.
– Они могут уволить тебя только для того, чтобы насолить мне, но при этом сохранить в платежной ведомости.
– Ты очень низкого мнения о своей семье. – Его взгляд переместился с экрана на меня, внимательно изучая. – Кроме того, – улыбнулся он, – они все еще думают, что ты меня ненавидишь, помнишь? Теперь они ни за что не позволят тебе избавиться от меня.
Меня охватило разочарование, и я поняла, что ожидала других слов: думала, Рэнсом скажет, что останется, даже если его уволят.
Машина притормозила возле бордюра. Он убрал телефон в карман.
– Мы на месте.
Подача заявления на Крейга прошла относительно безболезненно. Я холодно пересказала все обстоятельства, словно наблюдая за собой со стороны.
Два офицера, принимавшие мои показания, позволили Рэнсому присутствовать в комнате и деликатно задавали вопросы, давая мне время разложить мысли в голове по полочкам.
Спустя час выйдя из полицейского участка, я обнаружила пятнадцать пропущенных звонков от мамы, двадцать от папы и десятки непрочитанных сообщений.
Мы с Рэнсомом сели в машину. Я потерла виски, чувствуя нарастающую головную боль.
– Я даже не знаю, где живет моя сестра.
Она никогда не приглашала меня в гости, не делала ни малейшей попытки узнать меня.
– У меня есть адрес, – сказал Рэнсом.
– Интересно, какой будет жизнь после тебя, – выпалила я. – После твоего ухода.
Он улыбнулся.
– Такой же, как прежде, просто будешь чаще гуглить информацию.
Гера с Крейгом жили в небоскребе, напоминавшем аквариум, прямо в центре города. С отделкой из лазурного стекла и высокими потолками. Здание с круглосуточным консьержем, тренажерным залом, спа-салоном, рестораном для гурманов и бизнес-центром. По пути Рэнсом попросил водителя заехать в небольшой цветочный магазин и купил огромный букет.
Я озадаченно уставилась на него.
– Готовишься сделать ход, раз уж Гера, скорее всего, теперь одинока? – Я приподняла бровь.
Единственная причина, по которой я верила, что сестра станет одинокой, заключалась в том, что она ни за что не согласилась бы остаться рядом с Крейгом, если дело дойдет до суда.
– Ты слишком хорошо меня знаешь, – невозмутимо заявил Рэнсом.
Когда мы вошли в здание, где жили Гера и Крейг, я разгадала игру Рэнсома. Он подошел к консьержу в форме, держа в руках букет.
– Здравствуйте, меня зовут Рэнсом Локвуд, а это мисс Хэлли Торн, сестра Геры Торн. Мы решили нанести светский визит, но хотели бы сделать сюрприз для молодоженов.
Мужчина лет пятидесяти с улыбкой посмотрел на цветы.
– Прекрасно. Но, к сожалению, это противоречит нашей политике. В какую квартиру мне позвонить?
– Шесть-два-четыре, – легко ответил Рэнсом. – Но желательно, чтобы вы позволили нам пройти. Видите ли, мы приготовили для пары сюрприз. Уверен, что они его оценят, только если мы придем без предупреждения.
Мужчина растерялся. С одной стороны, существовал протокол. С другой, Рэнсом был невероятно убедителен, а цветы великолепны.
Наконец, консьерж простонал:
– Хорошо.
И вот мы уже проскользнули в лифт, чтобы подняться на шестой этаж, где располагалась квартира Геры и Крейга.
– Сюрприз, да? – Я уставилась на зеркальный потолок лифта.
– Ни капли лжи, – пробормотал Рэнсом.
– Что, если Крейг попытается напасть на меня? – Я шумно втянула носом воздух.
– Тогда он встретит свою преждевременную и чрезвычайно мучительную смерть от моих рук.
Лифт открылся. Мы вышли.
Мои ноги дрожали, ладони вспотели, но, что удивительно, ни одна часть меня не хотела развернуться и убежать. Я жаждала довести дело до конца.
Дойдя до двери Геры и Крейга, я занесла кулак и четыре раза постучала. Дверь тут же распахнулась, будто кто-то уже ждал нас с другой стороны.
Гера. Потная и изможденная, видимо, после занятий на тренажере. Наряд для йоги облегал ее костлявую фигуру. Волосы были взъерошены. А рот искривлен в горькой улыбке.
– Явилась исполнить свой победный танец? – Она оскалилась.
– Вот как ты думаешь? – Я прищурилась, глядя на нее.