– Я прочту чертов контракт, – услышала я свои слова. И открыла глаза. К счастью, штаны были на нем. К сожалению, снисходительная ухмылка тоже.
– Если встретишь какие-нибудь сложные, пугающие слова, дай мне знать.
– Пошел ты, Рэндом. – Мой голос дрожал, и я ненавидела себя за это.
– Рэнсом, – поправил он.
– Рэндом[14] тебе больше подходит.
Он замер, осматривая меня зловещим взглядом из-под полуприкрытых век, напоминая, что передо мной человек, который сражался – защищал? – чтобы заработать себе на жизнь. У меня задрожала нижняя губа. Он похож на бессердечного принца, далекого и неприкасаемого.
Что бы Рэнсом ни увидел в моих глазах, он понял, что я слишком легкая добыча. Линия его челюсти смягчилась, а выражение лица из убийственного превратилось в «покончим-с-этим-дерьмом».
– Я в душ. Когда выйду, тебе лучше быть готовой подписать контракт, ознакомившись со всеми пунктами. – Он закинул полотенце на плечо и вышел из комнаты.
Я пошла в спальню и уселась на матрас, сжимая пальцами пачку бумаг. Мой взгляд блуждал по страницам. Слова сливались, будто бумага намокла. Я пыталась разобрать по одному слову, но была слишком встревожена и не могла сосредоточиться. После нескольких минут тщетных попыток я встала и открыла балконные двери, чтобы подышать воздухом.
Ты справишься. Ты уже делала это раньше. Все, что нужно, – немного сосредоточиться.
К тому времени, когда раздался стук в дверь, я успела дочитать только второй абзац. Что-то про персональную ответственность.
Рэнсом вошел одетый в стильный костюм от «Прада» и блестящие лоферы[15], будто он присутствовал на церемонии вручения Оскара. Он застегнул запонки. Я прислонилась плечом к дверной раме балкона, делая вид, что не хочу сброситься с него.
– Ну как?
– Скучно и неинтересно. Одна звезда из пяти. Не рекомендую.
Подойдя к одной из тумбочек, я достала из ящика ручку. Затем поставила подпись на пунктирной линии внизу контракта, хотя на самом деле не имела ни малейшего представления о том, чем мне это грозит. Передала папку обратно Рэнсому, одарив его роковой ухмылкой.
– Что ж. Ты все-таки способна принимать правильные решения. – Он выхватил контракт из моих рук.
Я ожидала, что Рэнсом погладит меня по голове, настолько он любил унижать, но конечно же я недостаточно хороша для его прикосновений.
– Твой отец должен мне сто баксов, – невозмутимо произнес он.
Они поспорили на это? Я бы не стала ставить на отца. Он всегда принимал меня за своего маленького, простодушного, очаровательного пупсика. С большими глазами и маленьким мозгом.
Может, отец рассказал Рэнсому о моих… проблемах. Может, Рэнсом знал, что я не читала контракт. Как же тогда жаль, что этот совершенно незнакомый человек, которому я даже не нравилась, верил в меня больше, чем собственный папаша.
Слезы наполнили глаза, и я почувствовала, что где-то в горле застрял крик.
– Посмотри на меня, Соплячка.
Соплячка. Это так покровительственно, так унизительно… и я ничего не могла с этим поделать. Родители даже не отвечали на мои звонки.
Почему я не отвечала им, когда еще могла? Когда все еще можно было обсудить?
Я повернула голову, бросив на него полный ненависти взгляд, и расправила плечи.
– Я выполнила свою часть сделки. Теперь отдай мне телефон, кретин.
– Попроси по-хорошему.
– Пожалуйста, кретин.
Мрачно усмехнувшись, он достал из внутреннего кармана пиджака мой телефон и протянул мне. Я вытянула руку, чтобы взять его, но Рэнсом поднял телефон в воздух, не позволяя мне дотронуться. Он был таким высоким, что телефон задевал потолок. В этот момент я поняла, что в его жилах течет не кровь, а жидкое золото. Он не смертный, но и не бог. Просто он нечто иное.
– Запомни правила: никому не сообщать о своем местонахождении. Выкладывать фотографии места разрешается только после того, как ты его покинула и после согласования с Максом или со мной.
Макс? Кто, черт возьми, такой Макс? Полагаю, это сказано в руководстве/контракте.
Рэнсом продолжил:
– Никаких отметок о посещении. Никому не говорить о своем расписании. И ни за что не выкладывать фото машин и номера. Понятно?
Я кивнула, чувствуя себя наказанным ребенком, с каждой секундой ненавидящим Рэнсома все сильнее и сильнее, но он не сказал, что я не могу выкладывать фотографии после того, как покину указанные места, что выглядело более практично, но в какой-то мере и ограничивало. Тем не менее я не испытывала оптимизма по поводу остальной части таинственного содержания договора.