кровати у окна. Пока Тилла искала в большом сундуке нитки и иглу, я с любопытством оглядывала ее дом. Он был таким же, каким простоял последние пятьдесят лет, разве что намного чище. Только у печи стоял прислоненный меч и посреди комнаты были натянуты веревки с сушащимся бельем. - Почему ты не сушишь его на улице? - удивилась я. Тилла уже нашла несколько иголок, и теперь отматывала грубую нитку. - Я уже пробовала, - отмахнулась она. - Какой скандал мне устроили ваши женщины, ты бы знала! Оказывается, если их мужья увидят тряпки, которые касались некоторых мест у меня на теле, они сразу уйдут из семьи. Понять это было невозможно, я решила просто вешать их там, где никто не увидит. Ничего, если шов будет отличаться цветом? - Ничего, все равно перед свадьбой все старое сожгут. А правда, что ты... ну... к тебе ходили все наши парни? - я покраснела, но она была такая смелая, что и я осмелела. - Неправда, - рассмеялась она. - Всего двое. Они были такие красавцы, там, на ярмарке, когда дрались на помосте! Ну как девушке устоять! Надеюсь, в полутьме мое пылающее лицо было не очень видно. Но у нее зрение было острее. - Ох, я опять забыла! У нас все совсем иначе. Я же не знала. Я сразу перестала, как мне объяснили. И стала носить ваши платья - темные и длинные. И волосы заплела, видишь? - она вытащила из-за спины перевитую бусами косицу. - Иногда так и правда удобнее. Мне было немного жаль ее необычных белых юбок. И украшений она стала носить намного меньше, чем раньше. Светлые костяные бусы и подвески горкой лежали на подносе посреди стола. Я время от времени поглядывала туда, но попросить посмотреть не решалась. Тилла, конечно, поймала мой взгляд: - Можешь выбрать себе что-нибудь. Я их наверное тут оставлю. Дома новые сделаю. - Дома? - я потянулась к бусам, но одеяло все время соскальзывало, открывая голое тело. - Я скоро вернусь домой. - Почему? - Ты в порядке. Замуж вот выходишь за него. Не о чем беспокоиться. А ваша жизнь... мне тут душно, извини. Она встала, расправила платье и кинула мне его на колени. - Держи, одевайся. Я тоже пока переоденусь. Я в один миг скинула одеяло и втиснулась в жаркую шерсть. Лето - время для новых платьев, но все мои новые платья обещаны мне только после свадьбы. Обернувшись, я увидела, что она все еще раздета - стоит совершенно голая и рассматривает одежду, развешанную на веревках! Наверное, я издала какой-то звук, потому что она повернулась ко мне и спросила: - Что такое? Я увидела ее маленькую грудь совсем близко. Я видела голой только маму и бабушку в бане, да сестер мельком, и у всех нас, и у меня тоже, грудь была больше похожа на мешочки, туго набитые песком. А у нее она была остренькая, крошечная, с торчащими параллельно земле большими сосками. И загорелая. Как она могла загореть? Она что - ходила на улице голой? - Дикие какие-то, - вздохнула Тилла, сняла с веревки грудные ленты и принялась наматывать их. - Варвары, что ли? Живого тела не видели? Я снова покраснела и наконец опустила глаза, хотя было уже поздно. - Можно я завтра тоже приду? - тихо спросила я. Она только засмеялась: - Если я не разрешу, ты ведь все равно придешь смотреть. Но все вышло иначе. Вечером воскресенья у нас обычно был большой ужин с отцом. После церкви мама сразу начинала готовить, мы с сестрами помогали. Бабушка ставила в печь хлеб, подошедший со вчерашнего вечера, а мы с сестрами помогали, стараясь не запачкаться. В этот раз управились без меня, да и сидели за столом отчужденно и молча. Только отец как всегда не обращал на наши ссоры и заботы внимания. Сегодня он позвал на ужин Хеннинга, "как будущего хозяина", сказал: - Сегодня мы пьем за мою старшенькую, которая скоро станет настоящей хозяйкой дома! - отец поднял кружку с пивом, и Хеннинг поднял кружку с пивом, и все за столом присоединились. И я под его взглядом тоже отпила глоток. Утка сегодня была жирной, свежая рыба вкусной, брага удалась и скоро отец стал еще веселее, а его щеки еще краснее. - Помню, когда Сара родилась, я пять горшков разбил, так расстроился! - сообщил отец Хеннингу. - Я-то думал, сынок будет, наследник. Ан нет, девка! Хеннинг похлопал его по спине и долил себе пива. Мама отвернулась. Отец выпил еще и продолжил: - А уж когда за ней одна за другой тоже девки пошли, тут я понял, что господь от меня отвернулся. Уж как я молил его о сыне! Уж как молил! И с другими смирился, а вот старшую так и не мог видеть. Бабушка что-то зашептала ему на ухо, но он отмахнулся: - А что я, неправду говорю? Каждый мужчина мечтает о сыне! Теперь ты мне будешь вместо сына! - обнял он Хеннинга и даже прослезился. - Давай выпей еще за свою молодую невесту! Уж такая красивая! Сестры с интересом посмотрели на меня. У нас в семье я считалась скорее умной. Красота вся досталась им. Мама успокоилась и сама отпила пива. Подложила Хеннингу утиную ножку и моченой брусники. Воистину он становился любимым сыном. - Что ты молчишь? - обратился к нему отец. - Не рад, что ли? - Конечно, рад, - заторможенно ответил Хеннинг. - Для меня большая честь... - Выпьем за честь! - хлопнул его еще раз отец. - За честь, которую ты позволяешь ей сберечь! Мама немедленно сделала страшные глаза, бабушка наступила отцу на ногу, а я встрепенулась. - Что? - спросила я. - Что ты имеешь в виду? - Да когда тебя тролли похитили, я уж думал, лучше б они тебя убили, чем опозоренной возвращаться. Ничего себе. Я прямо застыла. Я-то была уверена, что отец по мне слезы льет, пока я сижу в троллячей клетке. - Хватит, - моя мать даже осмелилась сказать это вслух. - Что хватит? - язык у отца уже начал заплетаться, но еще недостаточно, чтобы скрыть его мысли. - Я и награду объявил, надеясь, что кто-нибудь скроет ее позор. Хорошо, что нашелся благородный человек, прибрал! - То есть вы хотите сказать, что сбыли мне с доплатой порченый товар и не стесняетесь? - Хеннинг тоже был пьян, но если отец становился добродушным и болтливым, то мой жених стал еще бледнее и жестче. - Да что ты прямо как будто удивляешься! Не ты ли просил еще приданого докинуть, чтобы взять ее в жены? - спросил он у Хеннинга, чье лицо даже заострилось и чокнулся с ним кружкой. - Чего теперь-то из себя строить? - Ты доплатил, чтобы меня взяли? - я все еще не могла поверить. - Как вы смеете обвинять меня в такой подлости, - вскипел Хеннинг. - Да ты, троллелюб, вообще молчи! И ты, дочка, помалкивай - чтобы троллиху переплюнуть, тебе ноги вообще сводить не придется! Я вскочила из-за стола и выбежала на улицу. Мать что-то кричала мне вслед, но я не желала слушать. Бежала, спотыкаясь о каждую кочку, плакала, сама не замечая и знала, что мне поможет только одно существо в мире. Я забарабанила в дверь дома Тиллы. Мне было все равно, что кто-то меня увидит, мне нужны были ответы. Она открыла, одетая в короткую, едва прикрывающую срам сорочку, но мне было уже все равно. Пока я пыталась отдышаться и пила поданную ею воду, потому что не могла перестать всхлипывать, она накинула на себя легкий плащ, усадила меня рядом и спросила: - Что стряслось? - Расскажи мне все, что знаешь, - взмолилась я. - Расскажи, как я попала к троллям! - Разве ты не помнишь? - Я знаю, что мы с отцом ехали к его сестре в соседнюю деревню. Он захотел набрать воды в лесном ручье и мы спешились. Я выгуливала лошадей, а отец отошел к ручью. И пока его не было, на поляне появились тролли и схватили меня. Тилла нервно засмеялась. - Ну надо же, - покачала она головой. - Надо же... У вас не только женихи подлые. Меня словно ударили в живот со всей силы. Я еще ничего не знала, но уже догадывалась. Хотела попросить замолчать, но почему-то не стала. А стала слушать дальше. - На самом деле твой отец предложил тебя в залог одной большой сделки с горными троллями. Мы не верили ему, но кто будет лгать под угрозой смерти дочери? - А потом? - Он солгал, - спокойно сказала Тилла. - Мы предлагали простить половину убытков, но он не захотел возвращать и половину. Мы пригрозили твоей жизнью, но он только обругал нас самыми грязными словами и разрешил делать с тобой, что захотим. Я прерывисто вздохнула. - А Хеннинг? Как он меня спас? Что он там делал? - Хеннинг уже год жил с нами. Со мной, - горько улыбнулась тролльчиха. - Я встретила его как-то на лесной тропе и мы сразу друг другу понравились. Я привела его к себе, и разлепиться мы сумели только через неделю, не меньше. Он так горяч, твой жених! - Она заметила мое смущение. - Ой, прости! Ну, да ты сама скоро это узнаешь! - Продолжай, - тихо попросила я. - Ты просила его жениться на тебе. Зачем? - А зачем вы люди женитесь? Чтобы стать единым целым перед вашим богом. Я хотела стать для него человеком, быть с ним всегда. - И стала предлагать ему мельницы и кобылиц за это? - Так говорят? - как будто удивилась она. - Нет, что ты, откуда у меня мельницы! А лошадь только одна. - Ты же принцесса троллей! - Да, я принцесса троллей, потому что я полукровка. Я могу смотреть на солнце как человек и колдовать как тролль. Но у меня нет золота и шелковых рубах. И когда Хеннинг спросил, что у меня за приданое, я не смогла ничего ему предложить. Я молчала. Не хотела знать дальше, но и замолчать ее не просила. - Твой отец не спешил выполнять свои обещания. Что нам было с тобой делать?