Недолго думая, я тянусь вверх и хватаю ложку. Хозяйка и я смотрим друг другу в глаза, каждый из нас держит один из концов, пока мы молча отмечаем этот момент. Момент, когда мы обе понимаем, что я больше не боюсь ее.
Я убираю свою руку.
— Деревянные ложки оставляют следы, помните?
Она медленно опускает ложку. С приходом Мистера Блэквилля она должна показать, что любит меня, и синяк под глазом или на щеке не будет соответствовать образу, который она хочет создать. И сегодня она не намерена пререкаться, не только из-за вортингов от Мистера Блэквилля, но также из-за билетов на маскарад по случаю дня рождения Принцессы Вилхамины Эндевин, галандрийской «Принцессы в маске».
— Мистер Огден забрал большую часть денег, — продолжила я. — У него был долг, который нужно оплатить в «Глотке жизни»… — я замолкаю, потому что больше нечего сказать. Если бы мистер Огден не посещал деревенскую таверну, играя в карты и выпивая пиво так часто (а Хозяйка не любит дорогие вещи), Огденам не было бы нужды так сильно зависеть от выплат, которые они получали от приюта. Усадьба Огденов возможно не пришла бы в упадок, и им не пришлось бы отпускать слуг одного за другим, пока не осталась только я. Единственная слуга, за которую платят, чтобы оставить.
— Тогда забудь о яблочном пироге, — сказала она. — Иди в «Глоток» и приведи Гарольда. Ты должна молнией вернуться с ним и начать готовить.
— Да, Хозяйка. Ваше желание для меня закон. — Я саркастически кланяюсь в ее направлении. Затем я выхожу из кухни, но прежде решаю убрать деревянную ложку с моего пути.
* * *
Пока я натягиваю пальто, Серена кричит, чтобы я зашла к ней в спальню.
Когда я захожу, она разглядывает себя в зеркале. У нее серебристо-белокурые волосы Хозяйки Огден. Она пухлая и розовощекая, так как ей отдают все лучшее, что Огдены могут себе позволить. Сегодня на ней надето зеленое шелковое платье, которое Хозяйка купила после последнего визита Мистера Блэквилля.
Она показывает сначала пыльное голубое платье и потом лавандовое, цвета фамильного герба Эндевинов.
— Как ты думаешь, которое предпочтет Принцесса в маске?
— У нее есть имя, — резко говорю я. — И я не думаю, что ей есть дело до двух нарядов, которые ты носишь. Ты даже не знаешь, получит ли хозяйка билеты от мистера Блэквилля.
Серена хмурится на свое отражение.
— Мама найдет способ. Она всегда находит. — Она прикладывает лавандовое платье снова и вертит головой из стороны в сторону. — Да, я думаю, что лавандовое подойдет лучше. Мне нужно, чтобы ты постирала его и вернула его в комнату, когда закончишь.
— Это подождет. Твоя мать снова послала меня в «Глоток».
— Тогда позже, — сказала она, поджав губы. — И передай привет Гордону от меня.
Я безучастно смотрю на нее. Гордон — сын Сильвии, женщины, владеющей «Глотком Жизни». А еще он мой лучший друг. Он был им, сколько я себя помню, хотя в последнее время мы не говорим так много, как привыкли. С той поры, как мы были детьми, Гордон и Серена никогда не ладили.
— Передам, если будет время, — резко отвечаю я. — Для тебя и твоей матери я уже достаточно сделала.
Лицо Серены смягчается.
— Было бы гораздо легче, если бы ты не раздражала ее все время, — говорит она, и я знаю, что она, должно быть, слышать нас из кухни.
— Серьезно, ты так думаешь? — говорю я. — Ты думаешь, если бы я была самой милой и улыбчивой, она попросила бы кого-то другого готовить и убирать?
Серена застывает и выражение ее заинтересованности исчезает.
— Ты ее слуга. Ее просьбы уместны.
— Слуга, — я насмехаюсь. — Многим семьям платят тысячу шестьсот вортингов в год, чтобы они содержали слугу?
— Тебе повезло, что ты вообще здесь, — отвечает она невозмутимо и протягивает лавандовое платье. — В конце концов, если бы моя семья не приняла тебя, чтоб с тобой стало?
Я вырываю платье из ее протянутой руки. Слово семья скручивается в моем животе жесткими тисками.
* * *
Когда я, наконец, выхожу на улицу, я натягиваю свой плащ плотнее, чтобы защитится от дождя и ветра. Мои сапоги хлюпают по грязи, пока я иду от усадьбы Огденов вниз по узкой тропинке через лес, ведущей в город. Над головой навес из цветущих крошечными белыми и розовыми цветками веток миндальных деревьев. Несмотря на дождь, зима, наконец, уступает место весне.
Я пинаю грязный камень, пока иду. Было время, когда я верила, что Хозяйка Огден была моей матерью и думала, что она была самой прекрасной женщиной в мире. Я бы сказала и сделала все, лишь бы она улыбнулась. Но со временем я осознала, что ее улыбки, также как ее любовь, никогда не будут даны мне, и вместо того, чтобы пытаться заслужить ее благосклонность, мне нужно было научиться выживать в ее гневе.