Мои мысли туманны и путаются, и я слегка вздрагиваю, когда оруженосец говорит:
— Ты говоришь с акцентом. Откуда ты?
Я достаточно осведомлена, чтобы знать, что этот вопрос может только навредить мне, так что я поворачиваюсь к нему.
— Ты первый. Ты сказал, что только что прибыл. Откуда ты приехал?
— Вообще-то, приплыл.
— Серьезно? Как это, плыть на корабле? Однажды я бы хотела попутешествовать по Одинокому морю. — Может быть очень скоро, после того как найду как выбраться из замка.
И кажется, сегодня я не уйду или найду Вилху.
— Что ты? Ты выглядишь достаточно сильной, чтобы пережить путешествие по морю.
— Я скажу тебе, что способна пережить немало неприятных вещей, — говорю я, вспоминая свои годы у Огденов. — Наверное, даже больше, чем ты.
— О, да неужели? — он хитро улыбается. — Давай устроим конкурс тогда. Тот человек, который пережил самую тяжелую вещь, выигрывает последний кусок сливового пирога. Ты первая.
— Хорошо, — говорю я, подогревая игру. — Однажды я … — Но я понимаю, что не могу сказать то, что хочу. Тепло и еда сняли мою защиту, и я чуть не рассказала ему о ночи, которую провела, дрожа в сарае, надеясь, что не замерзну до смерти. Я даже не рассказывала об этом Гордону. Вместо этого я говорю: — Однажды я хотела убежать из дома. Я забралась на самое высокое дерево в своей деревне и поняла, что ночь наступила слишком быстро, и я передумала, но слишком испугалась, чтобы слезть с дерева. Я провела целую ночь на дереве, смотря на звезды.
— Провести ночь, глядя на звезды, созерцать небо и свои тайны? Это совсем не тяжело. — Он схватил кусок сливового пирога с тарелки. — Тебе нужно сделать что-то получше, чем это.
Я усмехаюсь и киваю, хотя на самом деле не рассказала ему самую тяжелую часть. Взбучка, которую я получила от миссис Огден на следующее утро, когда я, наконец, набралась достаточно смелости, чтобы слезть и вернуться в поместье Огденов.
— Хорошо. Однажды я гуляла в лесу, на пути в Дра — в гостиницу — и я практически врезалась в медведя гризли, — сказала я, и это на самом деле была правда. Я просто не сказала ему, что это был маленький детеныш, который, наверное, был разлучен со своей матерью.
— Медведь гризли! И как ты выжила, чтобы рассказать об этом?
— Я смутила его взглядом, и он убежал.
— Смутила взглядом? — он широко раскрыл глаза. — И чем же? Силой своей красоты?
— Да. Так все и было на самом деле, — я закатила глаза, — нет, ты дурак — у меня был блестящий кинжал, и я сунула его ему в лицо и заорала так громко, как только смогла.
— Заорала на медведя гризли? — он запрокинул голову и засмеялся, и пришлось ловить его, чтобы он не свалился со стула. — Но это не, кажется, достаточно плохим, — говорит он, когда перестает смеяться. — Звучит так, будто медведь был больше напуган, чем ты.
— Это правда, — я останавливаюсь и задумываюсь на секунду. — Хорошо, у меня есть история что нужно. Однажды я выслушивала двухчасовую историю от женщины о правильном использовании столовых приборов. — Я не сказала, что женщиной была Арианна, или что это было частью моей тренировки по превращению в принцессу в маске.
— Ужас ужасный! — он поместил свою руку на грудь. — Твоя госпожа должно быть действительно ужасна, потому что подвергает тебя этому. Но я все равно могу рассказать получше. Однажды я слушал споры в течение трех часов как соответствующим образом поймать рыбу.
— Три часа? Я не верю в это!
— О да, в Коринфе есть мужчина, который серьезно относится к своей рыбалке.
Мы засмеялись, и я захотела рассказать что-нибудь еще. Что-то настоящее. — Однажды я четыре часа стирала юбку для дворянской девочки. Она запачкала ее нарочно, и я не смогла пойти на танцы в нашей деревне в тот вечер. Ее мать была достаточно жестока, и я знала, что со мной будет, если я верну платье испачканным.
— Жестокой? — его улыбка исчезла. — Что ты имеешь в виду?
— Ох, — беззаботно махнула я, — разве не все богатые люди суровы со своими слугами?
— Нет, не все, он наклоняется вперед. — Госпожа, на которую теперь ты работаешь, добра к тебе?
— О, да, конечно, — говорю я, застигнутая врасплох обеспокоенностью в его глазах. — Она очень добра.