— Ну конечно, я ведь тоже сейчас шутила.
Леандра кивает, но по тому, как она смотрит на меня ясно, что мне не верит.
Я быстрее ухожу вперед, чтобы напряженность спала, и присоединяюсь к Руби, которая ведет меня на балкон с видом на весь город. — Отец говорит, что толпа соберется за воротами замка, чтобы увидеть тебя. Могу ли я пойти с тобой Вилха, ну пожалуйста?
Леандра догоняет нас и говрит, что мы должны торопиться или будет уже поздно. Когда мы делаем следующий поворот, два мужчины, одетые в алые мантии, выходят из комнаты, которая находиться на полпути вниз по коридору. С самого начала я понимаю, что узнаю этот коридор и эту дверь. Это та, что с ручкой горгульи. Та самая дверь, возле которой меня поймал оруженосец, когда я пыталась открыть ее две ночи тому назад.
— Все идет по плану, — говорит первый.
— Согласен, — говорит второй, закрывая за собой дверь. — Я скажу королю…
Увидев нас оба быстро замолкают. — Я не думаю, что северное крыло разрешено посещать чужеземцам, — говорит первый мужчина Леандре, буравя меня взглядом.
— Конечно, — Леандра, краснея, хватает меня за руку и поторапливает меня. Когда мы заворачиваем за угол, я спрашиваю: — Эти люди, советники вашего отца, не так ли? Что они обсуждали? — Но она лишь качает головой и повторяет, что мы не должны заставлять ее мать ждать.
Она продолжает идти вперед, но я так хочу оглянуться и понять, что же в той комнате не хотят мне показывать советники Эзеро и оруженосец.
Мы проходим еще несколько коридоров. Голоса доносятся из комнаты, которую Леандра назвала покоями королевы Женевьевы.
— Я не знаю, почему Эзеро думает, что ему нужно выбрать жену моему внуку из самого варварского королевства в мире, — доносит неприятный женский голос.
— Эудора, тише. Она прибудет с минуты на минуту, — отвечает другой голос, который как я понимаю принадлежит королеве Женевьеве. Она говорит что-то еще, но я уже не слышу ее. Эудора, мать Эзеро — вдовствующая королева ссылалась на головную боль последние два дня, и я не познакомилась с ней. Но я немного знаю о ней от Арианны как о большой гадюке.
Мы подходим к двери и Леандра колеблется, прежде чем войти, глядя на меня глазами полными страха. Я кладу свою руку на ее плече, чтобы остановить. Я хочу услышать это. И я хочу поймать их врасплох.
— Она не может помочь больше, будучи Эндервин, чем мы сможем помочь будучи Страссбургами, — говорит Женевьева.
— Ты по рождению не Страссбург, — отдергивает ее Эудора.
— Конечно, — говорит Женевьева. — Но если мы по-настоящему хотим принять ее в семью, мы должны отпустить ее родословную.
— Хм, — никогда не доверяй Галандрианам. Они ослепляют тебя своим богатством, а потом наносят удар в спину, когда вы к этому меньше всего готовы. Насколько я знаю они все группа….
— Добрый день, — говорю я, заходя в комнату. Рядом со мной, опустив плечи, заходит Леандра и Руби, пропускает нас, чтобы обнять маму.
Женевьева смотрит на меня извиняющимся взглядом, когда идет к Руби. Но Эудора — вдовствующая королева, смотрит на меня злыми и оценивающими глазами с небольшого морщинистого лица.
Неловкое молчание усиливается, когда мы все смотрим друг на друга. Единственный звук в комнате исходит от горящего камина. Стены в комнате покрыты красными гобеленами. За Женевьевой и Эудорой стоит обеденный стол, сделанный из темного вишневого дерева. Эудора отгоняет прочь Руби, которая пытается ее обнять. — Твое платье испачкано, — отвечает она, и Руби поникает. — Женевьева, сколько раз должна я тебе говорить, чтобы ты жестче воспитывала свою дочь?
Эудора осматривает меня с ног до головы, не заглядывая при этом мне в глаза. — У нее узкие бедра, — она делает замечание Женевьеве, как-будто меня нет в комнате. — Это было бы хорошо, если бы нужно столько спрятать от Галандрийской казны. Но с такими как у нее бедрами, я сомневаюсь, что мой сын добьется от нее сыновей. — Раскосый взгляд Эудоры ощущать противнее, чем взгляды мужчин из «Глотка». И в самом деле, она Великая гадюка. На этот раз оценка Арианны попала точно в цель.
— Неужели варвары в Галандрии не научили Вас ничему? — резко говорит она, а ее глаза с отвращением смотрят на мое платье. — Вы не должны одевать своё лучшее платье на послеобеденный чай.
— Это вряд ли можно назвать моим лучшим платьем. — Слова вылетают быстрее, чем я могу остановить их. И только после этого я замечанию, что Женевьева и Эудора, так же как Леандра и Руби, одеты в платья приглушенных тонов.
Казалось, что щеки Эудоры раздулись: — Да как ты смеешь…
— Эудора, я не думаю, что она имела в виду… — Начинает Женевьева.