− Думаешь, я не хочу, чтобы все было иначе? — отвечает он, его зеленые глаза сверкают. — Мог бы я развязать твою маску и увидеть девушку, которую… — Он отворачивается и сжимает подоконник.
Я подхожу ближе к нему и делаю глубокий вдох.
— Ты можешь развязать мою маску. Если хочешь…
При этом он, кажется, забывает свой гнев и поворачивается, глядя на меня с удивлением.
— Это запрещено. Ты знаешь это.
− Никто не узнает. Сейчас мы одни, и я никому не скажу. Ни один из слухов не соответствует истине…
− Я никогда не верил слухам…
−…и я обещаю, я не причиню тебе вред. — Я кладу свою руку на его, и он напрягается. — Пожалуйста! Я должна поехать в Кирению. Никто из нас не может изменить это. Но перед тем как я уеду, я хочу, чтобы ты посмотрел на меня.
Я беру его руку и кладу ее на маску.
— Пожалуйста! Я хочу, чтобы ты увидел меня. Только раз, прежде чем мне придется тебя оставить.
Его рука движется вверх и путается в моих волосах. Я читаю желание в его глазах. Но через мгновение его лицо застывает, и он опускает руку.
— Только мужу позволено смотреть на тебя. Я не буду.
Он отворачивается и смотрит в окно. Когда он снова начинает говорить, его голос пустой.
— Я больше не могу тебя видеть. Если ты хочешь продолжить тренировки, я назначу кого-нибудь на оставшееся время, которое ты проведешь в Галандрии.
Я жду, надеясь, что он повернется и скажет, что передумал, и что он действительно хочет видеть меня. И когда он не делает этого, я стягиваю золотую ленту с волос и кладу ее рядом с ним на подоконник.
— Чтобы напоминало обо мне, − говорю я тихо. − Если тебе есть дело, то вот.
Перед тем, как спуститься по лестнице, я оглядываюсь на него в последний раз. Патрик продолжает смотреть на город. Лента рядом с ним колышется на ветру, будто ненужная и уже забытая.
Глава 20
Элара
Семь минут окончательно решили мою судьбу. Семь минут приговорили меня к жизни с Огденами. Семь минут отделили меня от жизни, которую я могла бы иметь. Жизнь, которая могла бы быть, если бы я родилась первой.
Я провела темную ночь в камере, пытаясь разобраться с моими мыслями. Казалось, что во мне всегда видели одноразовую дочь. Спрятана, потому что мое существование было большим неудобством. И теперь, когда они чувствуют, что их драгоценная Вилхамина в опасности, они видят во мне не более чем тело, которое примет удар на себя.
Утром меня разбудил звук открывающейся двери камеры, и Вольфрам толкнул в мою сторону миску.
− Завтрак, − он фыркает и уходит, захлопывая дверь за собой.
Я жадно чавкаю бульоном и говорю себе, что скоро он вернется с хлебом и сыром. Но проходит несколько часов, а никто не приходит. Я думаю, что последнее, что я ела, было несвежим и с плесенью. Яблочный пирог, который я торопливо проглотила по пути в тюрьму,… сколько дней назад это было?
В тот день на площади Элеаноры Гордон кричал, чтобы я была осторожна. Когда Гюнтер ударил меня и унес, пытался ли Гордон остановить его? Или он отвернулся, радуясь, что их с Сереной проблема — что делать с Эларой? − была решена?
Прошел, кажется почти целый день, когда Вольфрам, наконец, открыл мою камеру снова.
— Вставай, — говорит он.
Как и вчера, мне на голову надевают мешок и ведут через серию извилистых залов. Только в этот раз воздух, кажется, более густой и мрачный с каждым поворотом. Наконец-то, мы останавливаемся, и голос, который принадлежит лорду Мерсендеру, отпускает Вольфрама.
Мешок срывают с моей головы, и я инстинктивно поднимаю руку, чтобы прикрыть глаза. Но в этом нет необходимости, потому что я в темной комнате, освещаемой только одной свечой, стоящей на деревянном столе. Лорд Мерсендер и лорд Квинлан сидят за богато накрытым столом.
− Пожалуйста, присоединяйся к нам, − говорит лорд Квинлан, попивая из золотого кубка, инкрустированного опалами. Он указывает на пустой стул.
Я смотрю то на лорда Квинлана, свет свечей отражается от украшений, которые он носит, то в темные глаза лорда Мерсендера.
— Где третий Хранитель?
− Лорд Ройс − покровитель торговли, и у него есть дела, которым нужно уделить внимание. − Лорд Мерсендер кивает в сторону свободного стула. − Садись.
Я делаю нетвердый шаг вперед. Моя голова плывет от запаха жареной баранины, и мой желудок урчит.
− Голодна? — спрашивает лорд Квинлан.
− Что это за место? − спрашиваю я, игнорируя его.
− Это место, где мы держим лиц, обвиненных в государственной измене, − отвечает лорд Мерсендер.
− Измена? Как это я обвинена в измене? — спрашиваю я, как только сажусь на пустой стул перед двумя Хранителями. Теперь я предатель, а так же сестра-близнец Принцессы в маске?
Лорд Мерсендер наполняет кубок и толкает его в мою сторону.
— Пей, − приказывает он. — Здесь ты в безопасности.
Я подозреваю, что я в самой большой опасности в жизни. Я бы не стала ставить на то, что ни один из них не решит отравить меня прямо здесь. Но если они и правда хотят отправить меня в Кирению, то они не станут вредить мне. Не сейчас, в любом случае. Не в тот момент, пока они нуждаются во мне.
Я делаю глоток вина. Оно горькое, и я практически выплевываю его. Было бы лучше, если бы они предложили мне воду.
Через стол лорд Мерсендер смотрит на меня своими темными глазами.
— У меня есть кое-что для тебя. — Из-под стола он достает коричневую сумку. Мою сумку.
− Я уверен, что ты найдешь все свои вещи на месте, − говорит он, протягивая ее мне.
Я открываю сумку, едва осмеливаясь дышать. Внутри, как я и надеялась, лежала книга моей мамы. И мой кинжал.
Я тянусь, медленно сжимаю свои пальцы вокруг него и смотрю вверх. У лорда Мерсендера есть свой кинжал, и он направлен на мою шею.
— Твое имущество возвращено тебе в качестве жеста доброй воли. Но я бы хорошенько подумал, прежде чем снова делать глупости.
Я оглядываю комнату и вижу, что здесь только один выход. Без сомнения Вольфрам сразу с другой стороны двери. Я разжимаю пальцы.
− Ответь мне, человек, которого ты знала как мистер Траверс, − говорит лорд Квинлан, − говорил когда-нибудь о своей цели в поисках тебя?
Мгновенно я становлюсь каменной. Мое лицо − непроницаемая маска, как та, что носит принцесса Вилхамина.
— Мистер Траверс ненастоящее его имя?
− Нет. Ненастоящее. − Лорд Квинлан смотрит на меня с подозрением и ничего больше не говорит. Он ждет ответа.
Все, что я могу сделать, только попытаться не таращиться на свою сумку. Если они вернули мне книгу, может быть, они не понимают, что она принадлежала моей матери.
— Он ничего мне не сказал. У меня никогда не было причины сомневаться, что он не более чем школьный учитель, − лгу я, и сую сумку под стол, пряча ее из виду.
− В это сложно поверить, − говорит лорд Квинлан. — Он провел столько недель в Тулане и ничего не сказал тебе о своих планах?
Я решаю сказать немного правды.
— В таверне, в день, когда его схватили, он говорил как сумасшедший и сказал, что хотел рассказать мне что-то, но ждал слишком долго. Он что-то подобное также сказал в тюрьме, перед тем как стражники увели его. Но у него была лихорадка тогда, и я предположила, что он сошел с ума.
− Он не был сумасшедшим, по крайней мере, не полностью, − сказал лорд Квинлан. — Мистер Траверс был шпионом лорда Финли. — Он сделал паузу и посмотрел на меня выжидающе.
− Я не знаю, кто такой лорд Финли или чего он хотел от меня, − говорю я, но не могу не вспомнить слова мистера Траверса. Лорд Финли точно не знал, где она находится, но мы знали, если мы проследим за ним, мы в итоге выясним, где он спрятал ее.
− Так ли это? Лорд Финли − бывший Хранитель. Он был, фактически, четвертым Хранителем, которого вызвали во дворец в день, когда ты и твоя сестра появились на свет. С годами преданность королю в нем угасла. Он был в заговоре с целью свержения короля Феннрика. Другие за пределами этой комнаты не знают, что он планировал забрать корону не себе, а другому.