Легенда о Расколе Опала тяготила Элеанору в последние годы ее жизни. Действительно, она часто вызывала врачей и жаловалась на кошмары. Она утверждала, что в этих снах она видела, кто на самом деле расколол опал.
— Я, − говорила она, признаваясь. — Она выглядела, как и я.
Я перестала читать, услышав голос Серены, раздавшийся с соседней скамейки. Куст розы, растущий между скамейками, отгораживал нас друг от друга. Я едва разбирала ее слова. Что-то о веере и новом платье, я думаю.
Я захлопываю книгу на замок. Ради Элеаноры, что еще она могла хотеть? Тапочки из чистого золота? Ленты в волосы, благословленные самой Принцессой в маске?
− Меня не волнует этот дурацкий веер, − говорит она.
− Ты не могла бы обмануть меня, − слышно дразнящий голос Гордона. — Видимо твоя мама − не единственная актриса в вашей семье.
− Да, − смеется Серена, − вортинги или нет, мама никогда бы не отправила ее так надолго, если бы она не думала, что я нуждаюсь в ней.
Их голоса заглушают дети, играющие в фонтане. Я нагибаюсь к розовому кусту — практически получая пчелиный укус в ухо − и напрягаюсь, чтобы услышать их. Мой желудок сжимается. Почему Серена и Гордон отдыхают вместе на скамейке?
− Мы должны сказать им, вскоре, − говорит Серена, − мы не можем ждать вечно.
Гордон замолкает на секунду.
— Ты права. Но позволь мне сказать Эларе первой.
Сытая по горло слышать только половину того, о чем они говорят, я встаю и выхожу из-за кустов.
— Сказать мне что?
Но когда я вижу скрещенные пальцы Серены и Гордона, смысл их слов становятся понятным. Незначительные детали встают на место: растущая дистанция между мной и Гордоном, его настойчивость по поводу перемены в Серене…
Я слепая идиотка.
Шок на их лицах отражает мой собственный.
— Вы двое? Вы… вместе? Как долго? − бормочу я.
Гордон вскакивает.
— Недолго, Элара. И я хотел сказать тебе — Серена с самого начала говорила, что я должен рассказать.
Серена поднимается и кивает.
— Да, Элара. Я была недобра к тебе, когда мы были маленькими, и я извиняюсь за это. Но я клянусь, я …
− Ты любишь ее? − спрашиваю я Гордона, игнорируя Серену.
Гордон хватает меня за руку, его глаза умоляют.
— Прости меня, Элара. Я не думал, что это произойдет, но… − Он говорит кучу слов о том, как они столкнулись друг с другом в один день, и вдруг все между ними… поменялось.
− Но… я думала, ты любишь меня? — мои слова звучали жалобно, и я ненавидела себя за это.
− Когда мы были детьми, я любил тебя. Настолько, насколько ты позволяла. Но иногда я не уверен, что знаю тебя, Элара. Мне нужен кто-то, кто будет говорить, что чувствует на самом деле, кто-то, кто откроется мне. Кто-то, кто позволит мне любить ее.
Я слепо киваю, потому что понимаю. Я не такая, как все девушки. Я сломана. Я не нормальная.
− Но я все еще помню обещание, которое дал тебе, − говорит Гордон. — И Серена, и я пытались придумать способ…
− Что? − его слова выдергивают меня из раздумий. — Ты сказал ей? Ты рассказал ей о своем обещании?
Я смотрю на Серену. Она не делает ничего, чтобы скрыть жалость в ее глазах. Какой жалкой я, должно быть, кажусь ей. Все это время, пока я гадала, почему Гордон не делает мне предложение, они тайно встречались и обсуждали меня. Как будто я проблема, которую они вдвоем должны были решить.
− Как только мы поженимся, ты сможешь жить с нами, − говорит Серена. — Тебе не придется жить с моими родителями. Я знаю, что моя мама может быть…
− Я никогда не буду твоей горничной, − зашипела я на нее.
Гордон побледнел.
— Это не то, что она имела в виду. — Он смотрит на Серену. — Так ведь?
Серена думает, прежде чем кивает:
− Да.
− Не как наша горничная, − продолжает Гордон. — Ты могла бы быть − ну, я не знаю, что именно, но точно не нашей горничной.
− Как мило с вашей стороны, − говорю я.
Тысячи ножей ударили мне в сердце, и я представляю боль, как маленькую, уродливую коробку, которую я раздавлю молотком. Затем я представляю сломанную коробку где-то глубоко внутри меня, где я не буду чувствовать ее.
Слезы жгли мои глаза. Но я отказывалась позволить им увидеть.
— Я надеюсь, вы будете очень счастливы вместе. — Я еле выдавливаю эти слова.
И затем я бегу.
Глава 11
Вилха
Стража расположилась по обе стороны от моей семьи, и десять Хранителей, как и мы, пошли по узкому подземному туннелю, который соединяет Опаловый дворец с Галандрийским Судом на площади Элеаноры. Дворец полон таких проходов. Много веков назад мои предки решили, что королевской семье будет безопаснее путешествовать тайно под землей, и они построили несколько туннелей, соединяющих дворец с ключевыми местами Аллегрии.
Горящие факелы тянутся вдоль прохода, бросая тусклые тени на каменные стены, и я содрогаюсь при мысли обо всех камнях и утрамбованной земле над нами.
Лорд Мерсендер отступает ко мне и кладет руку на мое плечо:
− Всего несколько минут, и мы дойдем до здания Суда. Помнишь, стражники входят первыми, потом Хранители, потом Андрей, а потом ты и твой отец.
− Почему Вилха будет заходить последняя с отцом? − сзади слышится раздраженный голос моего брата. — Я будущий король Галандрии, не она.
Я смотрю назад и вижу, как рот Андрея недовольно поджат.
Мой отец или не слышит Андрея, или предпочитает игнорировать его. Он смеется и шутит с лордом Квинланом, а лорд Ройс тихо идет позади него. Помимо хорошего застолья, мой отец ничего не любит больше, чем парадные выходы и пойманную аудиторию.
− Тише, господин Андрей. — Лорд Мерсендер отступает на шаг назад, притягивая Андрея. — Вашему отцу нужно произнести важную речь, и принцесса Вилха ему нужна. Когда вы станете королем Галандрии, вы будете принимать свои собственные решения.
Лорд Мерсендер, который взял на себя обязанность уделять внимание Андрею, так как наш отец этого не делает, единственный человек, к которому прислушивается мой брат. Андрей успокаивается и говорит:
− Простите, сэр.
− Не извиняйся, − отвечает лорд Мерсендер. — Королевские особы никогда не извиняются.
Он понижает свой голос и говорит что-то еще, а Андрей шепчет что-то в ответ.
Патрик, который шел по моей стороне все это время, получает возможность прошептать:
− Что он имеет в виду, зачем ты нужна на речи короля? — Он оглядывается. — Кроме твоего отца, все кажутся необычайно серьезными. В конце концов, мы объявляем мирный договор.
Я слабо улыбаюсь.
— Договор с твоим врагом − не всегда повод для праздника.
Сейчас я жалею, что не сказала Патрику об условиях договора. Потому что этот момент будет единственным, который затмит все остальные, разделяя наше время, которые мы провели вместе, на до и после.
− Что бы ни случилось, − шепчу я ему, − знай, что эти последние месяцы были лучшими в моей жизни.
− Что именно это значит? − спрашивает он.
Но, к счастью, Лорд Мерсендер подступает на шаг обратно ко мне, мешая нам говорить дальше.
Когда наша процессия достигает тупика, охранник поднимает факел и изучает каменную стену. Мои предки обозначили вход и выход каждого прохода маленькими опалами, вставленными в стену. Туннели и способы их открытия известны только моей семье, Хранителям и избранным из числа дворцовых стражей.
− Вот оно, − бормочет стражник и давит на опал. Стена отодвигается, посылая волну свежего воздуха в проход, и, как только я вхожу в маленький коридор Галандрийского Суда, моя тревога немного отступает.
Охранники гасят свои факелы, и мы молча идем по коридору к двойным дверям, которые открывают путь к площади Элеаноры.
Часовая башня начинает звонить, и где-то снаружи королевские трубачи начинают играть. Когда они заканчивают, стражник обращается к моему отцу: