Три хранителя смотрят на меня, а я смотрю на них, недвижимая. Я не знаю, в какую игру играют эти люди, но я им не верю.
− Вы сошли с ума, − говорю я.
− Я? — говорит мистер Блэквилль − лорд Мерсендер. — Ты когда-нибудь задумывалась, почему королевский приют платил за твое содержание все эти годы? Ты действительно думаешь, что такое предлагают каждому ребенку-сироте в Галандрии? Ты хоть представляешь, как сложно найти семью, отчаявшуюся настолько, чтобы принять тебя и деньги, и быть слишком глупыми, чтобы задавать вопросы?
Его слова вводят меня в ступор, и чернота ползет по краям моего зрения. Все кажется, исчезает, за исключением мистера Блэквилля, сидящего на мраморном троне и облаченного в мантию Хранителя.
Не верь хранителям. Секрет короля отравил их.
− Так не может быть, − говорю я. — Я помню свою мать. Она была из деревни с рыжими волосами. Она пела мне…
− То, что ты помнишь, − вставляет он, − это кормилица, которую мы разместили с тобой, пока я искал тебе семью. Огденов.
Я сглатываю и открываю рот в протесте, но не издаю ни звука. Потому что в его словах есть смысл. Договоренность с Огденами необычная, не так ли? Почему я никогда не думала спросить об этом?
Я и есть королевский секрет?
Я дочь короля Феннрика, я стараюсь выкинуть слова из головы, но не получалось. И я не могла вспомнить каждое злое слово, которое миссис Огден говорила о моей маме, все грязные прозвища, которыми она ее называла. Была ли моя мама такой женщиной? Женщина, которая думала, что ее жизнь изменится к лучшему, когда она попалась на глаза королю, чтобы только быть отвергнутой позже, когда она исполнила свою роль?
Но почему мне не позволили остаться с ней? Почему кормилица? Почему казна не могла заплатить моей собственной матери, чтобы заботиться обо мне где-то в неизвестности? Было ли это потому, что она знала, что постыдный секрет короля считался угрозой? Жива ли она сейчас?
− Вы убили ее? — спрашиваю я, слегка раскачиваясь.
− Боюсь, тебе нужно быть более конкретной, − говорит лорд Мерсендер.
− Мою мать. После того, как она родила меня, вы ее убили? Потому что вы боялись, что в один прекрасный день она объявит, что ее дочь − внебрачный ребенок короля Феннрика Прекрасного?
Хранители переглянулись, недоумевая.
— Ты не поняла, − ответил лорд Квинлан. — Твоя мать была королевой Астрид. Чистая королевская кровь течет в твоих венах.
Я готова спорить. Если я принцесса, почему меня отдали Огденам? Почему я не росла в опаловом дворце?
Прежде чем я могу спросить это, лорд Мерсендер встает и стучит в дверь позади него.
— Ты можешь войти.
Дверь открывается, и золотая статуя входит в комнату.
Глава 17
Вилха
Хранители кланяются, когда я вхожу в комнату. Девушка в конце комнаты продолжает стоять. Я читаю смятение в ее глазах и понимаю, что они не сказали ей. Доброта лорда Мерсендера, который рассказал мне пару недель назад, и дал мне время понять и принять это (в той мере, в которой возможно), не распространилась на нее.
Девушка переводит взгляд с меня на Хранителей. Она грязная, и ее волосы спутаны. Глубокие фиолетовые тени залегли под глазами и укусы блох покрывают ее руки. Она сплошь покрыта грязью, и почти трудно поверить, что она та, за кого они ее принимают. Почти, но не совсем.
− Ваше Величество, − говорит лорд Мерсендер, кланяясь снова. — Вы можете продолжить.
Всю свою жизнь я ждала этого приглашения. Все эти ночи, когда я смотрела в зеркало, я ждала день, когда я смогу сделать эту маленькую вещь, и точно знать, без тени сомнения, что никому не наврежу.
Я дотягиваюсь до затылка и развязываю маску. Трясущимися руками я снимаю ее.
Слышится несколько резких выдохов, и лицо девушки белеет.
Лорд Мерсендер представляет нас. Он говорит слова. Он дает ей объяснения, которых она не ожидала, но те, что я ждала всю свою жизнь.
Лицо девушки передергивает от отвращения. Ее отказ резок, как стрела.
И на несколько кратких секунд, я хочу надеть маску обратно.
Глава 18
Вилха
Я смотрю на свое собственное лицо. Ну не совсем. Девушка, стоящая передо мной, имеет все мои черты, но с небольшим отличием. Ее кожа напоминает мне сливки и розы. Она держит себя по-другому. Как будто ее плечи и талия привязаны к невидимому столбу, заставляя ее стоять прямо. На ней золотое платье, и ее ожерелье из ключей издает мелодичный звук, как только она шагает вперед. И в руках она держит драгоценную маску, которую она только что сняла.
Хранители, за исключением лорда Мерсендера, смотрят на нас с трепетом.
− Так похожи, − бормочет лорд Квинлан. — Столько лет я думал…
− За шестнадцать лет мы все задавались вопросом, − ответил лорд Ройс.
− Элара, позвольте представить принцессу Вилхамину Эндевин. — Лорд Мерсендер остановился и добавил. − Ваша сестра-близнец.
− Это нево…, − начинаю я, но останавливаюсь, как только память, наконец, возвращается. На площади Элеаноры, прямо перед тем, как потерять сознание, я видела, как маска принцессы Вилхамины развязалась. И мне показалось, что ее лицо напоминает мне другое.
Мое собственное.
Я не могу оторвать глаз от нее. Наш рост, наши зеленые глаза, наши каштановые волос − мы идентичны. Но эта девушка, эта другая я, дрожит. Как будто наши взгляды слишком тяжелы, чтобы их вынести.
Лорд Квинлан говорит мне:
− За тобой стоит стул.
Принцессе Вилхамине он говорит:
− Не могли бы Вы также сесть, Ваше Величество.
Принцесса Вилхамина быстро смотрит на лорда Мерсендера, который кивает, прежде чем она садится на мраморный трон напротив моего стула. Глядя на девушку с моим лицом на троне напротив, волоски на моей шее встают дыбом.
Лорд Квинлан прогуливается в середине комнаты с широкой улыбкой на лице. Он наворачивает круги, не торопясь, явно наслаждаясь моментом.
− С чего начать? − говорит он. − Когда выяснилось, что королева Астрид родила близнецов, король вызвал четырех хранителей: меня, лорда Мерсендера, лорда Ройса и еще одного, чтобы засвидетельствовать это событие. Когда мы пришли, король был почти безумным от горя. В последний раз близнецы родились у правящих монархов Галандрии век назад, Рован и Эйслин Эндевин. В то время нужно было просто предложить, что править будет старший из близнецов, что линия преемственности будет продолжаться мирно. Никто не мог предвидеть, что Эйслин Эндевин — великий предатель — станет жестокой женщиной. Жестокой настолько, чтобы предать свою собственную сестру и разделить наше королевство, тем самым исполняя легенду о расколотых опалах.
− Но в этот раз у короля было преимущество − создать историю своей собственной семьи. В те дни в Галандрии было много волнений. Многие опасались, что возможна революция, также как и сейчас. И еще одна пара близнецов могла рассматриваться как еще одно предзнаменование. Очередной раскол великого и славного королевства двумя наследниками на две ветви правления.
− Король испугался, и трое из нас согласились, что, если будет объявлено о рождении близнецов, немедленно разовьются фракции, поддерживая одну девочку больше, чем другую; результатом чего в один прекрасный день станет гражданская война. И было принято решение: в тот день был рожден только один ребенок. Только одна признанная принцесса Галандрии. И если королева сможет зачать еще одного ребенка, принцессу уберут из наследников. И ни один из близнецов не будет знать о существовании другого, и ни один из них не будет править; так было решено, чтобы королевство было в безопасности.
Я сижу молча, пока лорд Квинлан объясняет, как акушерка была выслана за границу, и как одна из сестер — я — была вывезена из замка, чтобы вырасти анонимно у кормилицы, пока они смогли бы подыскать подходящий дом. Как лорд Мерсендер был назначен следить за ней и хранить в секрете ее местоположение.
− Минуточку, − перебиваю я, − как вы решили?
− Что решили?
− Как вы решили, какой из близнецов останется, а какого увезут? — Мне нужно услышать, что он ответит.
Глаза лорда Квинлана встречают мои.
— По рождению. Принцесса Вилхамина родилась на семь минут раньше, чем ты.
Я киваю. Когда мой отец смотрел на второго ребенка, он не видел его. Он не видел меня. Он видел вторую Эйслин Эндевин. Предательство за век до моего рождения украло мое будущее.
− И вы решили отдать меня анонимной семье, чтоб я была их прислугой? — я адресую свои слова мистеру Блэквиллю — лорду Мерсендеру.
Лорд Мерсендер смотрит на меня со своего мраморного трона:
− Это лучше, чем альтернативный вариант.
− Который?
− Изоляция, − говорит лорд Мерсендер и встает со своего трона. Он стоит в центре комнаты, лицом к лорду Квинлану, который смотрит на него с негодованием и выглядит несчастным, потому что кто-то украл его лавры.
− Мы не могли позволить тебе бродить по замку. И мы посчитали, когда ты станешь достаточно взрослой, перевезти тебя в удаленное место и сковать маску, чтобы скрыть твое лицо, − начал лорд Мерсендер.− Тем не менее, король считал, что такая маска создаст таинственность. А король и королева хотели иметь возможность знать их младшую дочь. Так было принято второе решение: Вилха будет носить маску. И если королева будет способна иметь еще одного ребенка, Вилху не только уберут из линии наследования, но она должна будет выйти замуж за иностранного жениха и отослана подальше. А тебя, в свою очередь, привезли в Опаловый дворец. И хотя король никогда не смог бы рассказать о твоем истинном происхождении, он бы устроил так, чтобы ты жила в Аллегрии. Так как никто не видел лицо принцессы, ты бы смогла безопасно жить в Аллегрии после того, как Вилхамина покинет королевство.
Я смотрю на принцессу Вилхамину. Ее лицо потеряло цвет. Этого она тоже не знала?
− Король стремился вернуть тебя, − продолжил лорд Мерсендер, − и поэтому Гюнтеру было велено убедиться, что ты благополучно добралась до Опалового дворца и….
− Вы называете удар по затылку безопасным? − резко говорю я.
− Нападение на площади Элеаноры заставило его так действовать, − нетерпеливо ответил лорд Мерсендер. — Следует заметить, что он переусердствовал.
Он повернулся к лорду Квинлану и лорду Ройсу.
— И с ним это обсудили.
Два хранителя отвечают ему кивком, но мой желудок сжимается. Что это значит, что с Гюнтером «это обсудили»? И как именно они планируют «обойтись» со мной?
− Зачем вы рассказываете мне это все сейчас? — спрашиваю я.
− Нападение на королевскую семью все изменило. И сейчас у нас есть предложение для тебя. Твоя сестра скоро отправится в Кирению, − лорд Мерсендер делает паузу и говорит, − нам нужно, чтобы ты была в качестве приманки по пути в Кирению.
− Приманки? — выдавливаю я ошеломленно.
Лорд Мерсендер кивает.
— Сэр Рейнхольд, посол Кирении, несколько раз встречался с принцессой Вилхаминой. Он вернулся в Коринф, столицу Кирении, и, несомненно, захочет поприветствовать принцессу после ее прибытия. Он сразу же признает самозванку, даже если она будет носить маску Вилхи. Но сестра-близнец, чьи волосы, телосложение и голос практически не отличаются, − это другое дело.
Я смотрю на него, пока он говорит, но не слышу его. Все, что я слышу, это то, что они верят, что Вилхамина, близнец, которому все было дано, может быть в опасности. И они сделают все, что в их силах, чтобы защитить ее.
Гнев, который бурлил в моем сердце, сейчас разливался по венам. Где были эти хранители, так озабоченные благополучием Вилхи, все эти годы, когда хозяйка оскорбляла меня? Где они были все эти ночи, когда мне приходилось отбиваться от пьяных мужчин из Глотка?
И если король Феннрик так стремился «вернуть меня» − как будто я не более, чем часть собственности, который можно присоединить или отрезать − то где он сейчас? Если я отсутствовала шестнадцать лет, не должен ли он встречать меня с распростертыми объятиями? Вместо этого меня бросили в клетку, лишив еды и воды. Они думали, что сморят меня голодом, и я буду подчиняться?
Я смотрю на принцессу Вилхамину, вжавшуюся в мраморный трон, и в голову приходит мысль. Когда открылась дверь, и она вошла в комнату, я не видела за ней охранников.
− Что ты скажешь? — спрашивает лорд Мерсендер, когда заканчивает свой рассказ. — Будешь ли ты защищать свою сестру?
Она мне не сестра, почти ляпнула я. Я не буду рисковать жизнью ради нее, этой бледной, избалованной копии меня. Но если я откажусь, что со мной станет? Хранители уже дали понять, что моя жизнь ничего не значит для них.
Нет, я не доверю им свою судьбу. У меня есть один шанс, и я должна использовать его.
Быстро, я глушу свой гнев, и заменяю его выражением усталой покорности. С таким большим изяществом, которое я могу изобразить, я встаю на ноги и делаю шаг вперед, к принцессе Вилхамине. Я поднимаю юбку, будто собираюсь присесть в реверансе…, а затем делаю рывок к двери.
К тому времени, как лорд Мерсендер зовет стражников, я уже за дверью. Коридор за дверью не узкий и пустынный, как я надеялась, а широкий и круглый с белыми каменными статуями, стоящими у задних стен. Несколько охранников слоняются недалеко, у них пораженные лица, когда я пролетаю мимо них.
− Лови ее! — слышится голос Вольфрама.
Мои движения порывисты, и дыхание сбилось. После многих дней в заточении мои мышцы испытывают спазмы. Но адреналин наполняет мои вены, и я двигаюсь вперед, убегая по коридору. Звук тяжелых шагов и звон металла преследуют меня. Если я и сомневалась в словах хранителей, сейчас я знаю, что они сказали правду. Белые прихожие с колоннами, хрустальные люстры, позолоченные стены и окна-арки − все это может быть только в Опаловом дворце.
Я завернула за угол и устремилась вниз по узкому коридору. Когда я заворачиваю за следующий угол, то попадаю в большой зал и понимаю, что бегу прямо на золотой трон.
Я замираю, когда несколько охранников, которые стояли перед высокой статуей, обнажают свои мечи и начинают бежать за мной. Неожиданно меня толкают сзади, и через секунду я лечу вперед. Я падаю на каменный пол с глухим звуком и стражник садиться на меня.
— Она у меня! — кричит Вольфрам.
— Убежишь так еще раз, и я пущу тебе кишки, как свинье, − говорит он мне.
Мои губы разбиваются о каменный пол, и я чувствую привкус крови во рту, пока охранник ставит меня на ноги. Когда я оглядываюсь, вижу, что стою перед статуей Элеаноры Великой. Она держит два больших, цветных опала в руках.
Круг охранников вокруг меня расступается для лорда Мерсендера; его темные глаза сверкают.
— Отведите ее обратно в клетку, − командует он. — И будьте с ней осторожны. У нее проблемы с головой и нездоровое помешательство принцессой Вилхаминой. Не обращайте внимания на ту ложь, которую она может сказать.