– Посмотри на себя, – потребовал он.
Я смущенно качнула головой. Однако он настойчиво задвигался внутри, и я, захныкав, покорно всмотрелась в отражение. Мои щеки заливал яркий румянец, губы распухли и блестели от постоянного облизывания, тело покрылось мурашками и капельками испарины, длинные черные волосы струились по налитой груди, доходя до округлых бедер.
– Ты прекрасна, – с придыханием заключил Эллин, и я задрожала, остро ощущая, как он протолкнул в меня второй палец.
Ледяные губы сомкнулись на мочке, аккуратно царапнув мою кожу зубами.
Не сдержавшись, я потерлась об его естество. Эллин предупреждающе сдавил мою грудь, приказывая не дергаться, и я повиновалась. Ласковые пальцы изогнулись внутри, стимулируя самый чувствительный участок.
– Я хочу, чтобы ты увидела, как взорвутся миллионами звезд твои глаза, когда ты сдашься.
– Прародители, – хныкая, простонала я.
Жаркая волна поднималась все выше, затапливая меня с головой. Вход, выход, легкое посасывание мягкой кожи за ухом, ощутимый укус в плечо, и я отдалась всплеску эмоций, перерастающих в головокружительный оргазм. Ноги сжались, мышцы задрожали, а мокрое лоно пробило насквозь неумолимой разрядкой.
Эллин прерывисто задышал, все еще находясь во мне, а я пульсировала на его пальцах. Мои глаза заискрились таким ярким светом, что, клянусь, я видела в них зарождение чего-то прекрасного.
Неожиданно возлюбленный наклонил меня и требовательно надавил на поясницу. Я уперлась ладонями в тумбу, не отрывая взгляда от зеркала. Эллин нахально устроился позади меня. Когда наши глаза встретились в отражении, он поднес ко рту блестящие от моих соков пальцы и ненасытно их облизал.
Смущение защипало лицо, но оно быстро сменилось новой вспышкой вожделения от такого откровенного зрелища.
– На вкус ты такая же сладкая, как и твой запах. – Эллин зажмурился, смакуя. – М-м-м… лаванда.
Ногти зацарапали дерево тумбы, на меня снова надвигался сладострастный пик, накаляя каждый нерв.
Закончив с интимной трапезой, Эллин положил руки мне на ягодицы, но покорять меня не спешил, наслаждаясь моим распаленным состоянием.
– Ну и чего ты ждешь? – резко выпалила я, и от высоты собственного до предела взвинченного голоса стало не по себе.
– Попроси.
Очевидно, возлюбленный не просто желал овладеть моим телом, он хотел, чтобы я полностью приняла его, уничтожила последние сомнения и страхи. Любовь не могла существовать вне взаимного уважения и смирения со всеми качествами и темными сторонами друг друга.
– Пожалуйста, – уступила я не только Эллину, но и своему изнывающему по нему сердцу.
Он победно зарычал и, потеревшись о мое мокрое желание, взял меня одним резким рывком.
– Твою мать! – выругалась я, не выдержав гаммы непередаваемого экстаза.
Когда он меня растягивал, время как будто остановилось. Рядом с нами взметнулись снежинки, а поясницу обжег лед, покрывший кончики пальцев возлюбленного. Эллин схватил меня за волосы, и я прогнулась. Благая магия, подобно вырвавшейся силе короля, прибавила к снегу расцветающие прямо в воздухе цветы. От невероятной красоты танца сверкающих снежинок и медленно опускающихся к нашим ногам розовых лепестков сковывало дыхание.
Поступательные движения внутри меня нарастали, Эллин задевал мои самые глубокие и потаенные места. От силы толчков я скользила грудью по тумбе, взрываясь от невероятного трения сосков о ребристое дерево.
Я подстроилась под его неистовый ритм, возлюбленный проникал в меня все настойчивее и увереннее, поставив одной ногой на невидимую тропу безумного наслаждения.
Горячая волна затопила тело, я громко вскрикнула, приближаясь к еще одному оргазму, но меня внезапно подняли и, развернув, толкнули к стене. Эллин закинул мои ноги к себе на талию, все еще продолжая двигаться во мне.
Наши губы вновь встретились, сминая друг друга. Все происходило настолько необузданно и страстно, что нам буквально снесло головы. Я царапала шею Эллина, а он все больше терял самообладание, утаскивая меня за собой. Снег легонько целовал мои голые плечи, виноградная лоза вилась по мраморным стенам, а мы сгорали, умирая в объятиях друг друга.
От переполняющих чувств я забывала дышать. Преследуя столь необходимую разрядку, которая уже пробила восхитительной судорогой мое нутро, я покачивалась на нем, скользила спиной по холодному мрамору.
– Агнес. – Мое имя прозвучало как мольба, и я сильнее задвигала бедрами. – Черт! – А вот это уже было предупреждение.