– Мамочка… – тихо прошептала я, борясь с подступающим к горлу болезненным комом. После ее трагической гибели нам пришлось спалить все доказательства нашего родства, включая фотографии, чтобы ни друиды, ни фейри не смогли выйти на наш с братом след. Впервые за двадцать лет я так отчетливо видела маму. Со временем живущий в памяти образ стал рассеиваться. Я уже не могла точно вспомнить россыпь мелких веснушек на ее носу или изящность тонких пальцев.
Маркус понимающе потрепал меня по плечу и шагнул ближе к портрету.
– Я любил твою маму больше жизни. Даже когда она предала меня, я ни на секунду не переставал ее любить. Но, Агнес, я не жалею о нашем прошлом. Моему поступку нет оправдания. Ревность вскружила мне голову, но та страшная, полная боли ночь подарила нам великое счастье – тебя. И я уверен, будь Элеонор сейчас с нами, она сказала бы то же самое.
– Она была твоей родственной душой? – спросила я, сморгнув слезы и не в силах оторвать полного тоски взгляда от мамы.
– Да. Ее смерть уничтожила часть моего сердца и навсегда лишила покоя. Если бы не тот факт, что вы с Дорианом нуждаетесь во мне, я бы уже последовал за ней в загробный мир.
– Почему ты говоришь это именно сейчас? – Дрожа всем телом, я тяжело опустилась на край бархатного кресла у стены.
– Потому что не понаслышке знаю, как мучительно любить того, кто не разделяет всей глубины твоих чувств. Дориан расположен к тебе, и я не хочу, чтобы мой сын проходил через этот ад.
– Ты не всевидящ, отец, – ощетинилась я, задетая обвинением в бессердечности. – С чего ты взял, что Дориан мне безразличен?
– Я этого не говорил. Дориан – умный, добрый и справедливый молодой феец. Я растил его с десяти лет и знаю, насколько хрупко сердце этого с виду непоколебимого юноши. Милая, я лишь хочу донести до тебя, что он заслуживает большего, чем тень любви к другому.
Меня передернуло. Полгода я даже не упоминала имени бывшего возлюбленного, никому не говорила о чувствах, до сих пор съедающих душу.
– Мне глубоко плевать на Неблагого Короля. Он убил маму и использовал меня…
Отец развернулся ко мне так резко, что меня обдало запахом свежей росы от его смуглой кожи.
– Хоть ты и наполовину человек, но врать совершенно не умеешь, доченька. Через неделю состоится коронация. Пора официально заявить о твоей принадлежности к королевской родословной Торгтон. – Отец скрестил руки на могучей груди. Вот и настоящая причина нашей встречи выплыла на поверхность. – По древним традициям на момент представления нового члена королевской семьи между дворами фейри заключается магическое перемирие. Даже во время войн и разногласий никто не смеет причинить вред членам принимающей династии, не поплатившись за это жизнью.
Кровь в моих жилах застыла. Я осторожно покосилась на отца, предвкушая дальнейшие разъяснения.
– На церемонии коронации издавна присутствуют все действующие правители земель фейри. На твоем дебюте будет Эллин.
Меня прошиб холодный пот. Я подскочила с места, чуть не опрокинув вверх дном зеленый пуф. Если отец и сомневался в моих оставшихся чувствах к Неблагому Королю, то сейчас мой внезапно отяжелевший рот и широко распахнутые глаза доказали правдивость его слов.
Маркус покачал головой, с мольбой взглянув на портрет Элеонор.
– Агнес, я не могу изменить правила коронации. Клянусь, я пытался. Королевский Совет требует соблюдения всех обычаев. Из-за смертной крови твоей матери многие и без того сомневаются в твоем праве на престол, невыполнение должных обрядов лишь подтвердит это.
Меня колотило, как при лихорадке. Я не могла встретиться с ним сейчас. Только не тогда, когда вновь начала дышать полной грудью и различать цветные оттенки в почерневшей полосе жизни.
Отец двинулся ко мне, раскрыв руки для объятий. Я отшатнулась, и он удрученно застыл на месте.
– Поэтому ты так беспокоишься о чувствах Дориана? Решил, что я сбегу к своему бывшему любовнику? – Я резала словами воздух, выплескивая скопившуюся боль от внезапно навалившейся реальности.
– Нет, Агнес, я вовсе не это имел в виду. Думаешь, мне будет легко находиться под одной крышей с убийцей Элеонор? Знать, что он отнял у меня не только любимую, но и причинил боль дочери, и все равно бездействовать? – Маркус прижал кулак к сердцу. – Не будь между нашими Дворами заключено соглашение о неприкосновенности, которое подписал еще отец Эллина, я бы давно объявил ему войну.
Представив, как подчиненные благой магии отца корни деревьев разрушают ледяные площади Араклеона, как кричат невинные дети, я задрожала еще сильнее.