В отвратительном расположении духа, злая и настроенная раскрыть родительницу при малейшем подозрении, что иначе нельзя, я быстро вернулась в дом. В холле стояла угнетающая тишина. Только старинные часы тихо тикали, шумя в глубине гостиной секундной стрелкой.
Это как страшный сон. Разразится скандал, если кто-то прознает. Миссис Хилл всегда относилась к маме с теплотой, но даже ей не понравится такой союз. Слейд младше мамы на двадцать лет. Как она могла?..
Маришка появилась внизу, пока я снимала с себя уличную обувь и переобувалась в домашние тапочки. За ней по лестнице спускалась озадаченная Николь, которая успела встать, принять душ и даже переодеться.
Темные глаза подруги нашли мои, и пронзили неким вызовом; несложно догадаться, о чем были её мысли. По всей видимости у них с Томасом успел состояться разговор. И, конечно же, теперь подруга поддерживает моего брата, приняв сторону своего жениха, а не меня.
Отбросив верхнюю одежду на диван, я остервенело стала приглаживать длинную юбку, и поймала прямой взгляд сестры, словно это поможет пока искала подходящие слова для неприятного разговора. Если Маришка в курсе событий, происходящих под носом отца, то ей непременно захочется отговорить меня не выдавать маму. А я, не уверена, что сумею держать язык за зубами.
— Майя, ты ведёшь себя очень странно, словно бес в тебя вселился.
Не обращая внимания на колкие слова Николь, я смягчила взгляд, обращенный на сестру. Её волосы оттенка темно-красного дерева, закреплённые на голове в тугую толстую косу, лоснились, а выбившиеся пряди красиво обрамляли сердцевидное личико. Изумрудные глаза заблестели, стоило мне открыть рот.
Маришка была уточнено красивой, с мягкими чертами, великолепной фигурой, и повыше меня, да на нее мужчины должны были бросаться, но по какой-то неизвестной мне причине до сих пор она оставалась одна. Вроде у неё был приятель, который никак не мог решиться на серьезный шаг, что говорит о слабости парня. Может быть, она никогда не влюблялась или не испытывала чувств даже сродни увлечению. Она хорошо справлялась, не выказывая внешних признаков недовольств своей судьбой даже, если испытывала сомнения.
— Нам нужно поговорить. Наедине! — Мои слова были резкими, дабы Николь поняла, ей не следует плестись за нами в кабинет отца. Это семейный разговор. А в свете её новой позиции, – принимать только сторону моего брата, я больше не доверяю ей ни на йоту.
Мы быстро прошли холл, миновав уже оживлённую кухню, - варкой завтрака занялась приходящая прислуга, и подошли к закрытым дверям старого помещения, что служило для отца рабочим кабинетом. В воздухе уже витали ароматы свежих булочек с джемом, - любимой выпечкой отца, и традиционного завтрака, - яичницы с беконом.
— Папа ещё не вернулся? — Только оказавшись наедине с сестрой я испытала сильное волнение и страх, вдруг она тоже не примет моих доводов, и осудит за недовольство на родительницу?
Прикрыв дверь, я задышала чаще. Маришка прошла к столу, где все ещё валялись разложенные бумаги, купчие и векселя, принадлежащие отцу, и отряхнула с них хлебные крошки. Видимо, папа пообедал здесь перед уходом в спешке накануне вечера, и не успел собрать в папку важные документы. Маришка сама занялась этим делом, бережно отряхивая каждый лист и складывая их в стопку. Я терпеливо ждала её, да потому что, не знала с чего начать. Моя жизнь идёт под откос. Причем, не только по моей вине. В этом замешаны и родители. Мама, которая вела свою игру, желая отдать меня замуж за сына Джонатана Блэка, — на старости лет вдруг почувствовала себя девчонкой и стала вести себя непристойно. И никто из семьи, не желал видеть надвигающуюся катастрофу.
Как тут оставаться спокойной?
Рассказывать я начала с увиденного поцелуя. Маришка реагировала крайне спокойно. Если она уже не была в курсе поведения матери, я надеялась найти в ее лице поддержку, но в то же время рисковала поссориться с родственницами всерьёз и надолго. Вряд ли маме придётся по душе моя болтовня. Как и старшей сестре - осуждение.
Взяв за руки девушку, я заглянула в её тёплые и невинные глаза изумрудных озёр, надеясь отыскать там хотя бы каплю понимая.
— Мама поступает с нами несправедливо, Маришка. Никто из местных, узнав о ней, не захочет связываться с нашей семьёй. Ни ты, ни я, не сможем выйти замуж.
Маришка всю жизнь была любимицей отца, её хранили от всего, что могло её расстроить, для неё выполнялись все её пожелания, но сама она, никогда не выказывала этого внешне. Моя сестра не пользовалась своим положением перед родителями. Она оставалась нежной и мягкой. Даже сейчас. Когда требуется стать жёсткой.