– Мы решили не говорить о прошлом. По крайней мере я был уверен, что все забыто. Но теперь я убеждаюсь, что все твои уверения о прощении – лишь пустые слова. Но, во всяком случае, ты могла бы не напоминать мне каждый раз об этом прошедшем эпизоде, из-за которого ты оставляешь меня.
– Нет, – ответила Каро тем же ровным, холодным голосом. – Я не настолько безрассудна и несправедлива. Я ухожу от тебя из-за того, что ты не сдержал своего слова, которое ты дал мне.
– Каким образом? – спросил он резко.
Каро снова посмотрела на него с тем странным выражением, которое он прежде заметил в ее глазах, когда стоял около нее.
– Каким образом? – повторил он враждебно.
– Три месяца назад, когда мы ужасно поссорились, – сказала она, – ты обвинил меня, что я люблю Чарлза Форсайта. Ты выразился более грубо, более низко. Потом ты просил у меня прощения, клялся мне, что сам не верил в свое обвинение. Ты знал, что был неправ тогда, а сегодня, после всего, ты опять намекаешь на это. Я никогда не прощу тебя. Это так низко, подло и достойно презрения! Ты знал, что Чарлз защищал тебя всегда, так как был твоим другом и хотел предотвратить трагическую развязку, предвидя, чем должен кончиться такой брак, как наш. Ты знал, с какой чуткостью и благородством Чарлз делал все для нас, и ты оскорбляешь его и меня таким обвинением, желая унизить меня и оправдать свою собственную измену.
Густая краска залила лицо Джона.
– Это подло с твоей стороны все время напоминать о том же! – крикнул он вне себя. – Я уже говорил тебе и снова говорю то же самое – я жалею, что Сильвия Беннет не умерла. Я ненавижу ее, ненавижу одно напоминание о ней!
– О, Джон! – прервала Каро с презрением. – Мы не должны разговаривать таким образом – я не допущу этого. Я должна была сказать тебе раньше и жалею, что не сказала. Я знаю всю правду, знаю, что ты вернулся к Сильвии, даже знаю, сколько раз ты виделся с ней за последние месяцы. А ты ведь по собственной воле поклялся мне никогда больше не встречаться с ней.
Резкое восклицание сорвалось с уст Джона. Он закусил губу, и тонкая полоска крови показалась на ней под рядом белых зубов. Лицо его побледнело и выглядело испуганным и смущенным.
Каро не могла видеть его смущения. Она услыхала сдавленный, беззвучный голос Джона:
– Кто сказал тебе, черт возьми? Если я узнаю, я разделаюсь с ним. Кто сказал тебе, я спрашиваю?
Он схватил Каро за плечи и грубым движением притянул к себе.
Не стыд и унижение от сознания собственной вины и измены заговорили в нем, а лишь дикая вспышка безвольной натуры, которая боится нести ответственность за собственные поступки.
Каро вначале надеялась, что Джон сознается во всем, поступит по отношению к ней так же честно, как она поступила по отношению к нему.
Но вместо этого она услыхала слова:
– Кто сказал тебе, черт возьми?
Она ответила ледяным голосом:
– Это совершенно безразлично, как я узнала. Я знаю и поэтому ухожу от тебя.
– Проклятие! – воскликнул Джон. – Разве я не сказал тебе, что ненавижу эту женщину? Неужели ты не хочешь понять, что я говорю правду?
Его слова вызвали в Каро негодование.
– Как ты смеешь?! Как ты смеешь?! – сказала она гневно. – Ведь ты же помнишь… ты… ведь ты любил эту женщину.
– О, любовь! – прервал он презрительно. – Женщины всегда говорят о любви. Я увлекся ею. Мы, мужчины, все таковы. Может быть, ты и права, но такие вещи не имеют для нас никакого значения. Ты, наверно, сочтешь мои слова ложью, если я скажу тебе, что значение Сильвии в моей жизни было ничтожно. Мое чувство к ней было страстью, вот и все.
– Не говори о любви или страсти, ты не достоин этого, – устало произнесла Каро.
Взор Джона остановился на ее лице. Усталость в ее голосе показалась ему нежностью. Он смягчился и подошел к ней.
– Слушай, Каро. Все произошло таким образом. У Сильвии были мои письма, я должен был вернуть их. Она поклялась, что отдаст их только мне лично. Мне пришлось отправиться за ними. Это было после того, как я дал тебе слово, понимаешь? Она лгала, конечно. Такие женщины всегда лгут. Неужели ты не хочешь понять? Но, Каро, видишь ли, я не хотел идти…
– О Джон, не лги больше. Не лги, не лги!.. Я не спрашиваю тебя ни о чем, ты ничего не должен говорить мне или по крайней мере не говори неправду. Ведь я все знаю, знаю, почему ты вернулся к Сильвии. Я знаю все о твоих письмах, которые ты написал ей в течение последних трех месяцев. Она сама прислала их мне.
– Эти письма у тебя? Ты… ты читала их? – пробормотал Джон.
Инстинктивно он поднял руки, словно желая закрыть ими лицо, но остановился и сжал руки в кулаки. Затем он быстро повернулся к ней спиной, и она увидела, как темная краска стыда залила его шею. Ей показалось, что стыд давит его, и, несмотря на ее безразличие к нему, возникшее за последние месяцы, она страдала за Джона. Она разделяла его унижение. Каро снова заговорила, стараясь словами заглушить неприятное чувство, но охрипший, бормочущий голос Джона прервал ее: