Очнулся он далеко не ранним утром от мучивших его жажды и головной боли. Рядом лежала прекрасная Канильена. Она смотрела на него глазами раненного оленёнка и украдкой вытирала слёзы.
– Канильена, любовь моя, почему вы плачете? – спросил он.
– Ах, ваше величество, я уже не плачу, хоть вы и сделали мне больно, – печально ответила она.
– Я?! – король старался вспомнить, что же такого он совершил этой ночью, но бедная голова вместо воспоминаний выдавала только равномерный перестук молоточков.
– Да, Вы, муж мой! – и она широко откинула одеяло, показывая на пятна на простыне и её ночной рубашке.
– Хм-м, – король совершенно не помнил своих ночных подвигов. Но доказательства – вот же они, куда уж больше. – Дорогая, простите меня великодушно, я понимаю, что как девушка строгого воспитания, вы испытали сильнейший шок, но в этом и заключается семейная жизнь. Я люблю вас, а вы любите меня, именно от этого и рождаются потом дети. Разве вы не знали этого?
– Ах, ваше величество, откуда? Монашки готовили меня к службе Великим Богам, а не к семейной жизни. Для меня это был огромный шок! Ах, как же мне жить дальше!
– Как дальше, как дальше, как и все замужние дамы, любить и ласкать своего мужа, позволять мне ласкать себя, рожать мне детей, – морщась от головной боли, продолжал успокаивать молодую жену король.
– Розетен, вы хотите сказать, что ЭТИМ занимаются все замужние дамы?!
– Эм-м, ну да! И не только… А, впрочем, конечно же, замужние дамы! Канильена, любовь моя, обещаю, в следующий раз больно не будет, и вам обязательно это понравится!
– Розетен, – ахнула прелестница, – как может понравиться ТАКОЕ?!
– Я уж постараюсь, моя сладкая, – проговорил король, нежно целуя свою королеву.
***
– Как прошла первая брачная ночь? – спрашивал королеву двумя часами позже её кузен Родлен, представившийся при дворе как опекун юной девы.
– Как, как. Этот болван, наглотавшись тех зелий, что я подливала ему во время пира, сладко продрых всю ночь. И я спокойно вылила весь флакон с куриной кровью на наше брачное ложе. Ему долго пришлось успокаивать меня утром. Вот, в качестве извинения за причинённую боль подарил мне это бриллиантовое колье!
– А ты уже приносишь дивиденды, крошка, – проговорил Родлен, ласково гладя богатое ожерелье на шее Канильены.
– Не смей его трогать! – зашипела прелестница. – Я должна носить его, показывая всем, как велика ко мне любовь короля!
– Это верно, любовь надо показывать. И почаще. А себе на жизнь я выберу что-нибудь из других наших подарков. Правда, Нарита?
– Не смей называть меня этим именем! Теперь я для всех королева Канильена!
– Для всех, для всех, – шептал ей собеседник, пальцами одной руки водя по краешку драгоценного ожерелья, а другой забираясь под юбки.
– Что ты делаешь, болван?! Сюда могут войти!
– Это меня и заводит! А ты, я погляжу, тоже готова? Хочешь меня, я же чувствую! Всю ночь провела около лежащего бревном мужика! Тяжело, наверное, далась эта ночь без моей ласки? Вот так, так! Ещё покрути попой! О, как же ты сладка, моя Нарита! – и мужчина продолжал грубо вторгаться в податливое тело.
Бедный король Розетен получил доступ к столь желанному телу молодой супруги только через две долгих недели. Хрупкая королева жаловалась на недомогания после столь грубо проведённой брачной ночи. Впрочем, ему быстро удалось убедить смущающуюся жену, что брачная постель пригодна не только для производства потомства, но и для получения удовольствия. И Канильена без труда убедила влюблённого мужа, что им следует уехать в летний замок Керзон для проведения медового месяца. Уехали так называемым "малым двором", оставив большинство придворных, в том числе и бывшего опекуна Канильены, в столице.
Она прекрасно устроилась и без него. Родлен начинал ощутимо мешать. Эти его внезапные вспышки ярости, а неожиданные, волнительные, хоть и обжигающе страстные объятия и последующие соития в самых разных и неожиданных местах дворца, вплоть до тронного зала и игрушечного замка маленькой принцессы в саду? Нет, Канильена не имеет права рисковать своим будущим ради безродного афериста.
В летнем замке молодая жена старалась удерживать короля в постели столько, сколько он мог выдержать. И Розетен старался. Но столь желанная для обоих беременность всё не наступала. В столицу королева возвращалась "пустой". Забеременеть ей не удалось. А во дворце её опять навестил "кузен".