На грязном матрасе лежала, распластавшись без сознания, женщина средних лет, ее длинные, черные как смоль волосы запутались ореолом вокруг головы. Она была одета почти неприлично, ее халат задрался, высоко оголив ноги. Четки со сверкающим бисером из оникса и небольшой готический крест окружали ее шею. Рука свисала в сторону, пустая бутылка бурбона стояла на полу, непосредственно под кончиками пальцев. Нетронутая яичница и тосты стояли на ящике возле кровати. Это что - миссис Дево? Высокий загорелый мужчина в мокрой спецодежде попал в поле зрения. Он ходил рядом с кроватью, кричал на нее без сознания, тряся кулаком и своей бутылкой ликера. Был ли этот человек ее мужем? Ее бойфрендом? Я знала, что должна уйти, но меня словно приковали к месту, я не могла отвести взгляд, дыхание перехватило. Я увидела Джексона с другой стороны кровати, он пытался прикрыть халатом ее ноги. Тряся ее за плечо, он пробормотал: «Мама, подъем!»
Она что-то невнятно сказала, но не сдвинулась с места. Как же Джексон смотрел на ее лицо - как будто защищая… Я знала, что это он приготовил ей сегодня утром завтрак.
Когда пьяный мужчина направился к ней, Джексон оттолкнул его рукой прочь. Они оба кричали на кайджанском французском языке. Из того, что я услышала, я мало что поняла. Джексон пытался выгнать его, говоря ему, никогда не возвращаться? Мужчина потянулся к миссис Дево снова. Джексон оттолкнул его еще раз. Тогда они оба оказались в ногах кровати. Их голоса становились все громче и громче, ярость нарастала, пока они кружили друг вокруг друга. Неужели, этот идиот не видит, как горят глаза Джексона? Он хочет, чтобы его побили? Вместо того, чтобы прислушаться к предупреждению, мужчина схватил горлышко бутылки, разбивая ее нижнюю часть о подоконник. С удивительной скоростью, он напал с осколком в руке. Джексон отразил удар своим предплечьем. Я увидела кость, прежде чем хлынула кровь. Я прижала свою руку ко рту. Не представляю как это больно! А Джексон? Он только улыбнулся. Как животное, обнажая зубы. Наконец, пьяный в страхе отступил. Слишком поздно. Джексон бросил свое большое тело вперед, его кулаки взлетели. Струя крови брызнула изо рта человека, потом еще и еще. Джексон безжалостно избивал его. Сила нарастала, удары были жестокими, глаза стали дикими.
Почему я не могу убежать? Оставить это грязное место позади? Оставить эти ужасные звуки: стук дождя о жесть, пьяную женщину нечленораздельно хрюкающую, звук ударов Джексона, одного за другим.
И вот…последний удар по челюсти человека. Я думаю, что я слышала треск кости. Сила удара заставила мужчину развернуться на одной ноге, капли крови и зубы падали вниз. Цинично усмехаясь, Джексон сказал: «Bagasse» (Отребье). Измочаленный. Избитый, в буквальном смысле до такого состояния. Я подняла руки, закрывая уши, борясь с головокружением.
Итак, мужчина был побежден и гнев Джексона пошел на убыль. Пока он медленно поворачивал голову в мою сторону. Его брови приподнялись в замешательстве.
- Эванджелин, что ты…?
Он обвел взглядом свой дом, как будто видел его моими глазами. Как будто видел эту дыру в первый раз. Даже после увиденного, проявленного Джексоном насилия, я не могла удержаться от жалости к нему. Он, должно быть, заметил это выражение на моем лице, потому что покраснел от смущения. Его замешательство быстро испарилось, зато гнев вернулся. Его взгляд стал почти пустым. - Почему, черт возьми, ты пришла сюда? - сухожилия на шее натянулись, когда он шагнул ко мне.
- Ты скажешь мне, как ты оказалась в моем проклятом доме!
Я могла только глазеть, пока отступала. Не поворачивайся к нему спиной, не смотри в сторону…
- Девушка, как ты оказалась в Бейсене? C’est ca coo-yon! Bonne a rien! Ничего хорошего ты не добьешься, кроме как навлечешь на себя беду! - я никогда не слышала его акцент так сильно.
- Я...я…
- Хотела посмотреть, как живут другие? Так?
Я отступила до порога, почти до крыльца.
- Я хотела вернуть альбом, который ты украл!
Сверкнула молния, озарив ярость на его лице. Гром прогремел через мгновение, сотрясая дом так сильно, что крыльцо заскрипело. Я закричала и закачалась балансируя.
- Альбом со всеми твоими сумасшедшими рисунками? Ты пришла, дать мне нагоняй! - Когда Джексон потянулся ко мне своей раненой рукой, я отшатнулась, шагнув назад под стучащий дождь. Казалось, что ступенька ушла из под моей ноги, боль вспыхнула в лодыжке. Я почувствовала, что падаю…падаю…садясь на задницу в лужу. Я ахнула, выплевывая грязь и дождь, слишком потрясенная, чтобы плакать. Пряди мокрых волос облепили мое лицо, мои плечи. Я попыталась встать, но грязь засасывала меня. Я убрала волосы с глаз, пачкая свое лицо грязью. Моргая от дождя, я закричала:
- Ты! - я хотела кричать на него, обвинять его в моей боли, в моем унижении. И все, что я могла повторять снова и снова было - Ты! - Наконец мне удалось прокричать:
- Ты мне противен!
Он издал горький смех.
- Противен ли? Не ты ли вчера вечером подставляла свои губы, надеясь, что я поцелую их. Тогда ты хотела этого больше чем я!
Мое лицо покраснело от стыда. Потом я вспомнила.
- Ты обманул меня, чтобы твой друг-неудачник мог украсть наши вещи. Ты действовал, как если бы я нравилась тебе!
- Ты, похоже, была не против! - он поднял здоровую руку, проведя пальцами по волосам. - Я прослушал, твое сообщение Рэдклиффу! Ты собиралась поцеловать меня? И через несколько дней отдаться тому парню?
- Дай мне мой альбом!
- Или что? Что ты сделаешь мне? У маленькой куклы нет зубов.
Разочарование возросло, потому что он был прав. У кайджана была сила, у меня не было. Могла ли я задушить кого-то виноградной лозой или изрезать в клочья? Когда мои ногти стали превращаться, я почувствовала что-то похожее на блаженство, единение, которое я делила с тростником. Я была наводнена осознанием всех растений вокруг меня, их расположением, их сильными и слабыми сторонами. Над домом Джексона, кипарис сдвинул свои ветви ко мне. В отдалении я почувствовала шипение лозы в ответ, скользящей поближе, чтобы защитить меня. И на мгновение, я испытала желание показать ему, кто на самом деле имеет силу, чтобы наказать его за причиненную мне боль. Наказать его? Нет, нет! На этот раз, я изо всех сил попыталась сдержать ярость, которую испытывала.
- Ты хочешь свои рисунки? - Джексон ворвался внутрь, возвращаясь с моим альбомом. - Возьми их! - Он бросил альбом, как фрисби. Страницы разлетелись по всему грязному двору.
- Нееет! - я кричала до гипервентиляции, наблюдая, как они разлетаются.
К тому времени как я сумела встать на четвереньки, я дышала так тяжело, что давилась и закашливалась от капель дождя. Я потянулась к ближайшим от меня страницам, на каждом листке были видения, что шептал мой разум. Смерть. Мужчина на болоте. Солнце, сияющее в ночи. С каждой страницей, что я подбирала, я вопила ему снова и снова:
- Я тебя ненавижу! Ты отвратительная скотина!
Его красивое лицо скрывало насилие и бурлящую жестокость. Даже если он защищал свою мать, ему нравилось избивать человека до бессознательного состояния. Джексон только что показал, каким бессердечным мальчиком на самом деле он был. Bagasse …