- Причина? Не могу назвать ни одной.
- Тогда может быть, сама Судьба привела меня в ваш дом.
- Но ты не волшебным образом здесь материализовался, - возразил я. – Ты пришел сюда из того места, где оставил свою одежду.
- Да нет же, - он отрицательно помотал головой. – Я прогуливался по садам своего дворца рука об руку со своей принцессой, а спустя миг я уже стоял во дворе вашего дома, без доспехов и без оружия. Я попытался вернуться, но из-за метели не смог увидеть Барзум, а если он вне поля зрения, попасть туда просто невозможно.
- У тебя на всё есть готовый ответ, - устало сказал я. – Голову даю на отсечение, ты просто с ума сводишь тесты Роршаха.
- Вы знакомы со всеми своими соседями, - ответил Джон. – Вы видели меня когда-нибудь? Как вы считаете, далеко ли сможет уйти обнажённый человек в такую метель? Предупреждала ли вас полиция о сбежавшем из клиники сумасшедшем, который может объявиться в этих краях?
- Этой ночью даже полицейские из дому носу не кажут, а ты кажешься совершенно неопасным сумасшедшим, - ответил я.
- И у кого теперь готовый ответ на любой вопрос?
- Отлично. Ты – Джон Картер, Дея Торис ждет тебя где-то там наверху, Судьба привела тебя сюда, а завтра утром крайне взволнованный человек не станет искать своего потерявшегося брата или кузена.
- У вас есть мои книги, - сказал он. – Хотя бы какие-то из них. Я видел их на полке в вашем кабинете. Воспользуйтесь ими. Можете спросить у меня всё что угодно.
- И что это докажет?, Есть тысячи подростков, способных пересказать их наизусть.
- Тогда, полагаю, мы проведём эту ночь в молчании.
- Нет, - возразил я. – Вопросы я тебе задам, но ответов в книгах не будет.
- Замечательно.
- Хорошо, - я собрался с мыслями. – Как ты можешь так любить женщину, вылупившуюся из яйца?
- Как вы можете любить женщину, допустим, с ирландскими, польскими или бразильскими корнями? – прозвучал встречный вопрос. – Как вы можете любить женщину другой расы? Или другого вероисповедания? Я люблю свою принцессу именно такой, какая она есть, а не такой, какой она могла бы быть, - он на секунду замолчал. – Почему вы улыбаетесь?
- Я подумал, что в этом году урожай весьма рациональных сумасшедших.
Он в ответ сделал жест в сторону одной из фотографий Лайзы.
- Полагаю, у нее с вами не было ничего общего.
- Очень даже было. Всё. Кроме происхождения, религии и воспитания. Странно, не правда ли?
- Почему же? – удивился он. – Мне, допустим, никогда не приходило в голову, что странно любить марсианскую женщину.
- Думаю, если вы способны поверить, что на Марсе вообще есть люди и что они вылупляются из яиц, то полюбить одну из марсианок не так уж сложно.
- Почему вы считаете, что верить в лучший мир – это сумасшествие? В мир красоты и рыцарства, манер и благородства? И почему я не могу полюбить самую совершенную женщину этого мира? Не сумасшествие ли верить во что-то другое? Если вы повстречали свою принцессу, будет ли разумным рвать с ней всякую связь?
- Мы не о моей принцессе говорим, - перебил я его раздражённо.
- Мы говорим о любви.
- Множество людей вокруг любят друг друга. При этом никто из-за этого не отправился на Марс.
- А сейчас мы говорим о тех жертвах, которые совершаются ради любви, - он печально улыбнулся. – Например, вот он я, посреди ночи, в сорока миллионах миль от своей принцессы, рядом с человеком, полагающим, что психлечебница – самое подходящее для меня место.
- Тогда зачем ты вернулся с Марса? – поинтересовался я.
- Это происходит без моего участия, - он помолчал, предавшись воспоминаниям. – Когда это случилось впервые, я подумал, Господь Всемогущий решил проверить меня, как проверял Иова. Я провёл десять долгих лет здесь, прежде чем смог вернуться.
- И ты никогда не задумывался, действительно ли происходящее с тобой реально?
- Античные города, впадины на дне высохших океанов, великие битвы, злобные зеленокожие воины – может быть, я их выдумал. Но я никогда не смог бы выдумать любовь к моей прекрасной принцессе – любовь была со мной каждое мгновение, каждый мой день – звук ее голоса, прикосновения к коже, аромат локонов. Не мог я этого выдумать.
- Это должно быть хоть каким-то утешением во время ссылки, - попытался приободрить его я.
- Утешение и пытка, - отчасти согласился он. – Каждый день смотришь в небо, зная, что она и сын, которого никогда не видел, так невообразимо далеко.
- Но сомнений у тебя никогда не возникало?
- Никогда, - ответил он. – До сих пор помню последние написанные мной слова: «Я верю, что они ждут меня, и что-то подсказывает мне, что очень скоро я смогу в этом убедиться».
- Реальность это или нет, по крайней мере, ты в это твёрдо веришь, - сказал я. – Ты не видел, как твоя принцесса умирает у тебя на руках.
Он пристально на меня посмотрел, словно в некой нерешительности насчёт слов, которые он собирался произнести. И всё-таки заговорил.
- Я умирал уже множество раз, и, если будет угодно Провидению, завтра я вновь умру.
- О чём ты говоришь?
- Сквозь пространство между мирами путешествует только моё сознание, - пояснил он. – А тело всё это время остается безжизненной кучей мышц.
- И оно не гниёт, не разлагается, а просто ждёт тебя в том виде, в котором ты его покинул? – я допустил в голос изрядную долю сарказма.
- Не могу этого объяснить, - он развёл руками. – Мне остаётся лишь воспользоваться этим преимуществом.
- И меня должен как-то утешить факт, что какой-то сумасшедший, всерьёз считающий себя Джоном Картером, намекает мне, что моя Лайза может неким непостижимым мне образом жить на Марсе?
- Это вполне может утешить меня, - с нажимом сказал он.
- Да, но ты ведь сумасшедший.
- Неужели так глупо полагать, что у нее может получиться нечто, оказавшееся по силам мне?
- Конечно, - сказал я.
- Если у вас, допустим, смертельная болезнь, неужели так уж глупо хвататься за любую соломинку, верить словам любого шарлатана, утверждающего, что он способен вас излечить? Полагаю, это гораздо лучше, нежели просто пассивно сидеть и ждать смерти.
- Итак, ты уже успел переквалифицироваться из сумасшедшего в шарлатана?
- Нет, - прозвучал ответ. – Я всего лишь человек, боящийся смерти меньше, нежели потери своей принцессы.
- Молодец, да и только! Я свою уже потерял.
- На десять месяцев. Я потерял свою на десять лет.
- Есть небольшое различие, - заметил я. – Моя мертва. Твоя – нет.
- Есть ещё одно различие, - сказал он в свою очередь. – Я нашёл в себе смелость, чтобы отыскать свою принцессу.
- Но моя-то не потерялась. Я точно знаю, где она.
Он покачал головой.
- Вам известно только, где находится самая ее незначительная часть.
- Я был бы не прочь стать сумасшедшим, если бы у меня была твоя вера, - вздохнул я.
- Веры не нужно. Единственное, что необходимо – это смелость поверить не факту, а некой возможности, вероятности.
- Смелость – для воинов, - ответил я, - а не для шестидесятичетырёхлетних вдовцов.
- У каждого человека есть определённый источник смелости, о котором он даже не подозревает, - уверил меня Джон. – Может, ваша принцесса не на Барзуме. Может, никакого Барзума вообще нет, а я – всего лишь сумасшедший, каким вы меня, в принципе, и считаете. Достаточно ли вам того, что вас окружает, или всё-таки хватит смелости на надежду, что я могу оказаться прав?
- Конечно, я очень надеюсь, что ты прав! – раздражённо согласился я. – И что?!
- Надежда ведёт к вере, а вера ведёт к действию.
- В психушку она ведёт.
Он смерил меня взглядом, полным грусти и жалости, после чего спросил:
- Была ли ваша принцесса совершенной?
- Во всём! – убеждённо воскликнул я.
- Она вас любила?
Я предвидел его следующий вопрос, но не мог ответить по-другому.
- Да.
- Могла ли совершенная во всем принцесса любить труса или сумасшедшего?