- Но уж я-то Вас не брошу! - воскликнул Том, да с таким рвением, что снова незаметно для себя произнес французскую фразу без ошибок. - Пускай я буду Вашим единственным верным подданным, но я буду им, пока я жив!
- Спасибо, Тома, - произнесла Зорти медленно.
Она почувствовала искреннюю благодарность, но последние слова как-то больно кольнули ее. Впрочем, благодаря своей тренированной воле, девочка тут же отогнала недоброе предчувствие. Ну что уж может случиться с пажом? Он же не насолил сразу двум звездным королевствам, банде ракианцев, шайке террристов и еще много кому. В конце концов, он парень, а им все же проще уцелеть в этой мужской вселенной. Его не мучает привязанность к дому и к друзьям, а значит, он приспособится, где угодно, и доживет себе до глубокой старости на какой-нибудь провинциальной планете.
Когда у Зорти было хорошее настроение, она напевала одну из своих любимых песен - "Девчонка по имени Женька". Песня эта была очень древней, в ней говорилось о хлопачаре, партизанившей во время Великой Отечественной войны на Земле. Принцесса не знала точно, реальная это героиня, или вымышленная. По крайней мере, ей была известна по книгам лишь одна воительница из той эпохи с таким именем - Женя Руднева. Но та была вовсе не партизанка, а летчица.
Женя Руднева родилась в 1920 году в Бердянске, а после с родителями перебралась в город Бабушкин, позже ставший частью Москвы. Женю с детство влекло небо, и после школы она пошла учиться на астронома, окончила три курса университета, даже успела опубликовать одну научную статью. Но когда началась война, девушка поняла, что прежде, чем изучать родное небо, его нужно защитить, поэтому сразу же поступила в штурманскую школу, а окончив ее в мае 1942, устремилась на фронт, став одной из легендарных "ночных ведьм". На своем простеньком самолетике У-2 Женя совершила 645 боевых вылетов, бомбя вражеские поезда, технику и просто войска. Сражалась в Закавказье и на Северном Кавказе, на Таманском и Керченском полуостровах, получила звание гвардии старшего лейтенанта. Даже успевала вести весьма поэтичный дневник, который вышел отдельной книгой после войны. В апреле 1944 года Женя вылетела на задание вместе с еще одной замечательной девушкой - Прасковьей, или, как звали ее подруги, Паной Прокопьевой, и их самолет сбили над Керчью. Обе девушки погибли.
О Пане тоже следует сказать особо. Родилась она в 1919 году под Иркутском. Окончив семилетнюю школу, поступила в педагогическое училище и одновременно стала ходить в аэроклуб. После училища успела поработать в школе, и надо ли говорить, что ее ученикам никогда не было скучно. Ах, если бы все учителя были такими, то, наверное, двоечников попросту не было бы на свете! Но при этом Пана еще и успела получить диплом летчика-инструктора, поэтому ей выдали направление в херсонскую штурманскую школу, окончив которую, девушка вернулась домой и снова принялась учить ребятишек. Конечно же, в самом начале войны Пана стала проситься на фронт, но путь туда оказался для нее очень долгим - сперва ее направили в Монголию обучать летчиков и перевозить гражданские грузы. И только в 1943 году девушка попала на передовую. Когда в роковую апрельскую ночь 1944-го самолет загорелся, Женю выбросило взрывом из кабины, а Пана сгорела вместе с машиной. Интересно, что местные жители, найдя среди обломков панины сапоги очень большого размера, приняли ее за мужчину и похоронили в братской могиле, как неизвестного солдата. А Женю похоронили совсем в другой могиле, и личности обеих удалось установить лишь через много лет после войны.
Да, вот такими они были, славные русские хлопачары! Одна только мысль о любой из подобных девчонок заставляла принцессино сердце биться быстрее и наполняла энергией все ее существо. А вот та Женька из песни была для нее просто наивысшим идеалом. Поэт-фронтовик Константин Ваншенкин, написавший эти стихи, лучше всех сумел сформулировать, какой должна быть хорошая девчонка - "Мальчишечье имя носила, высокие травы косила, была в ней веселая сила". И уже в самом конце, куплет, который почему-то поют не всегда - "Глаза ее были безбрежны, слова ее были небрежны, мечты ее были безгрешны". И принцесса очень часто задумывалась над тем, насколько она сама соответствует этому образу. И ей приходило в голову, что ее имя тоже вполне могло бы быть мальчишечьим - Зоркий Тигр.
Само собою, Зорти не забывала и о тренировках, каждый день начинала с отжиманий, подтягиваний и подъема тяжестей. А вот повторять заученные движения единоборств без партнера было сложновато. Не отрабатывать же их на необученном паже.
Надо сказать, что еще во дворце девочка тренировала не только мускулы, но и вообще все свое тело. После каждого занятия единоборствами она вместе с друзьями-мальчишками, не снимая кэйкоги, ныряла в специальный ледяной бассейн. Да-да, принцесса предпочитала плавать полностью одетой, и никогда не появлялась на людях даже в самых закрытых купальниках. Во-первых, для того, чтобы всегда быть готовой к экстремальной ситуации, когда плыть придется именно в одежде. А во-вторых - чтобы даже во время купания не выделяться среди мальчишек своим нарядом. Проплавав на скорость различными стилями полчаса, или поиграв в водное поло, компания вылезала из воды и за несколько секунд обсыхала под ионной установкой. После этого следовали уроки фехтования, стрельбы или верховой езды.
Кроме того, Зорти с самых ранних лет приучилась ходить босиком, да так, чтобы ничем не повредить ноги. Для этого она, подобно чернокожим воительницам из древнего африканского королевства Дагомея, бегала по растительным колючкам. Кожа на ее ступнях уже давно стала твердой, словно подошва солдатских сапог. Поэтому принцесса могла спокойно обходиться без обуви везде, где не требовался скафандр. Ее ноги оставались совершенно равнодушными и к битому стеклу, и к каленому железу. И это без всякой йоги - просто тренировка. Она вовсе не делала культа из подобных практик, просто понимала, что это может пригодиться воину.
Вот и теперь на обжитых планетах Зорти не упускала случая искупаться в одежде или пройтись босиком. Кстати, ведь именно эти домашние тренировки так пригодились ей, когда пришлось нырять в грязь на Рутабаге.
Принцессу постепенно начали одолевать нехорошие мысли - вот уже столько времени она мотается по космосу без толку. Вначале, если хоть и не нашла родного брата, то, по крайней мере, кому-то помогала, а теперь наступил полный штиль. Может быть, и нет у нее вовсе никой миссии?
Пока она раздумывала над этим, кораблик вынырнул из очередного подпространственного тоннеля на границе какой-то звездной системы. Внешних маяков здесь не было, а вот звезда показалась принцессе очень знакомой - она точь в точь напоминала старое доброе желтое Солнце, вокруг которого вращалась старушка-Земля.
Однако, запросив бортовой почитач, принцесса узнала, что эта система расположена весьма далеко от Земли и считается неисследованной. Ну что же, тогда имеет смысл покрутиться и здесь.
Зорти осмотрела на бреющем полете несколько внешних планет и их спутников, точно так же, как тогда, когда попала на Рутабагу. Подобные осмотры ей уже порядком надоели, и только тренированная воля заставляла заниматься ими. И даже когда кораблик нырнул в атмосферу планеты явно земного типа, принцесса лишь досадливо поморщилась, думая о том, что и здесь ее наверняка ждет очередное разочарование. Да, эта планета не принадлежит к широко известным, но в то же время явно пригодна для жизни людей, а значит, звездные цыгане могли бы даже базироваться здесь постоянно. Но ведь принцесса уже знала свою удачу, знала, насколько та лжива и обманчива.
Еще не успев сделать над планетой хотя бы один виток, Зорти поняла, что здесь точно живут, или когда-то жили, разумные существа. Тут и там возделанные поля сменялись городами с невысокими, но многочисленными постройками. На лазурной глади морей виднелись парусники и небольшие пароходы. Принцесса сразу же отметила про себя, что здешняя цивилизация, несмотря на присутствие различных машин, относится к природе довольно бережно - кругом шумят бескрайне зеленые леса, а реки несут хрустальные воды, такой чистоты, что даже с высоты полета можно разглядеть их дно. У этой планеты было много общего с Зеваной, Дианой и другими славянскими и романскими планетами, если бы не одна деталь. Точнее, множество одинаковых деталей, черными язвами зиявших посреди всего этого великолепия.