Однако даже при таком раскладе жизнь не стала гладкой. Главная неприятность для тануки состояла в том, что их организм подчинялся биологическим ритмам, неумолимо отслеживавшим земную смену зимы и лета. И хотя на их нынешней родине времена года не менялись, им приходилось ложиться в спячку, как только на далекой Земле наступала зима. А за это время лисы многое успевали переделать по-своему. Например, тануки придерживались традиционной японской архитектуры и строили дома из бумаги, натянутой на деревянные рамы. Но как только они ложились в спячку, кицуне тут же все это сносили и строили основательные каменные дома. Проснувшиеся еноты начинали восстанавливать прежний порядок, и завязывалась очередная потасовка.
- Да поймите же вы, глупые, - горячились лисы, - такая архитектура возникла на Японских островах потому, что их без конца трясло, а значит, строить крепкие дома не имело смысла, можно было обойтись легкими временными постройками. Но здесь-то, слава всем ками (духам предметов и существ), землетрясений отроду не было. Так что, надо строить по-китайски.
- Но это наша традиция! - упрямо возражали еноты. - Мы от нее не откажемся!
- Традициям следовать тоже надо с умом! - отвечали лисы.
И так продолжалось до бесконечности. Почти ни за одно дело оборотни не могли взяться вместе - разногласия возникали по любому поводу, и за прошедшие века никто не мог ничего с этим поделать.
- Такова, вкратце, наша история, - закончил рассказ енот Хидайкан.
- Но мы совсем забыли о приличиях! - тут же воскликнул лис Линцзяо, хлопнув себя по лбу. - Просим вас, проходите в мэрию. Сейчас мы распорядимся о торжественном обеде, и вы продолжите знакомство с планетой за столом.
Все вместе прошли в здание с башней. Хидайкан повел гостей в зал для приемов, а Линцзяо стал отдавать распоряжения тут же подскочившим к нему работникам мэрии, среди которых было поровну лис и енотов.
Зорти и Том медленно двинулись за своим провожатым, восторженно озираясь по сторонам. А здесь было, на что посмотреть! Во внутреннем дворике за стеклом принцесса заметила традиционный японский сад камней, а на стенах коридора тут и там виднелись полочки, на которых стояли горшки с карликовыми деревьями бонсай. На высоких тумбах возвышались массивные фарфоровые вазы, расписанные причудливыми чешуйчатыми драконами. Попадались так же и подставки, на которых чинно возлежали слегка изогнутые восточные мечи и кинжалы. И, конечно же, здесь было множество картин, писанных на шелке, изображавших и пейзажи земного Востока, и планет, освоенных в первые века покорения космоса, и самой планеты Йокайсэй. Причем все они были написаны в традиционной восточной манере, без каких бы то ни было посторонних влияний. А еще висели под стеклом листы с каллиграфически выведенными тушью иероглифами, вроде тех, что и сама Зорти писала в подарок родителям. Принцесса почувствовала себя, словно во время экскурсии на старушку-Землю или в звездное королевство Великого Дракона. Но задав несколько вопросов, она узнала, что создали все это великолепие не люди, а оборотни, которые совсем по-человечески не забыли ничего из примет своей прародины. Каких только сюрпризов не встретишь в космосе! Кстати, принцесса предпочитала говорить с хозяевами не по-китайски, а по-японски - уж больно она любила этот резкий, брутальный язык.
Но едва ли не сильнее принцессу удивило то, что когда они добрались до зала, оказалось, что там уже накрыты столы на множество персон. Точнее, не европейские столы, а маленькие японские столики, ниже табуретки, предназначенные для одного едока. И чего только не было на этих столиках - и утка по-пекински, и карп с грибами и корейкой, и еще много чего в том же роде. То есть, конечно, не утка и не карп, а их местные заменители, но один только их аромат чего стоил...
Гостям указали их места - рядом с градоначальниками. Том, по примеру окружавших, сел, скрестив ноги, и взял в руки услужливо протянутую официантом вилку, а Зорти отказалась от нее и взяла традиционные хаси - деревянные палочки для еды, которые с малолетства умела одинаково ловко использовать и как столовый прибор, и как оружие.
Когда принцесса села на колени, вытянув носки назад - а всем хатын-кыз в Японии можно сидеть за столиком только так - Хидайкан о чем-то пошептался с несколькими устроившимися неподалеку от него седовласыми тануки и кицунэ, потом повернулся к девочке и сказал:
- Химэ, мы наслышаны о Ваших подвигах, о Вашем героизме, поэтому считаем, что Вы ни в чем не уступаете юношам, прямо как Мулань или Накано Такэко. Поэтому Вы можете сесть по-мужски.
И хотя Зорти была натренирована и в сидении на коленях, она все же почувствовала немалое облегчение и скрестила ноги. Но гораздо больше ее порадовало сравнение с великими героинями прошлого.
К сожалению, большинство европейцев узнало про Мулань, величайшую китайскую героиню, лишь к самому концу двадцатого века, причем узнало из таких несерьезных источников, что даже не поняло, что она была реальной исторической личностью. Кстати, имя ее следует писать именно так - Мулань, а ни в коем случае не Мулан. Для китайцев это огромная разница - ведь смысл китайских слов зависит от произношения. Имя Мулань означает "магнолия", а если прочесть "Мулан", получается совсем не подходящее - "волчий глаз". А возникла эта ошибка в России после того, как какой-то некомпетентный переводчик перевел столь же некомпетентный мультик студии Диснея. В мультике этом правды было на ломаный юань, а на самом деле было вот как:
Тук-тук, опять и опять тук-тук -
Ткет Мулань и глядит на дверь,
Но не слышит станочка стук
А слышит лишь вздохи свои.
В них слышен вопрос - кто в сердце твоем?
В них слышен вопрос - кто в думах твоих?
"Нет никого в сердце моем,
И в думах нет никого.
Вчера я указ о призыве прочла -
Сын Неба сбирает войска.
В двенадцати свитках рекрутов списки,
И в каждом имя отца моего.
Отец мой сыночка еще не взрастил,
И старшего братца не знала Мулань.
Куплю я себе скакуна и седло,
И в армию вместо отца я пойду."
На Восточном Рынке она резвого купила коня,
На Западном Рынке она купила добро седло,
На Южном Рынке она купила шелкову узду,
На Северном Рынке она купила длинную плеть.
Покинув вечерней порой и мать, и отца на года,
Заночевала она на берегу Хуанхэ
Не слышит она отцовский зов, не слышит матушки крик,
А слышит только, как Хуанхэ бурные воды несет.
На рассвете с места она снялась, покинула берег реки,
А к вечеру прискакала она к мрачным Черным Горам.
Не слышит она отцовский зов, не слышит матушки крик,
А слышит только, как ржут в горах кони кочевников Йень.
Проехала сотни тысяч ли, чтобы попасть на войну,
Будто на крыльях летела она по долам и по горам.
Северный ветер несет оружия громкий звон,
Свет холодный блестит на доспехах стальных.
Генералы погибли уже в сотнях жестоких битв,
Но за двенадцать лет пыл бойцов не угас.
А после победы ее Сын Неба сам принимал
Он восседал тогда в великолепном дворце.
Он раздавал чины двенадцати степеней
И сотням тысяч бойцов награды свои вручал.
Спросил Сын Неба, чего в награду хочет она.
"Мулань не желает себе ни наград, ни чинов,
А хочет умчаться скорее теперь
К себе, под родимый кров."
Услышали вскоре отец и мать, что дочка вернется домой -
Они поспешили к стенам городским, чтоб крепче ее обнять.
Услышала старшая вскоре сестра, что младшая едет домой -
Накрасилась, принарядилась она и стала ждать у дверей.
Услышал вскоре и младший брат, что едет сестрица домой -
Он ножик длинный тогда наточил, стал резать свиней и овец.
"Я открою в западной комнате дверь,
В восточной присяду я.
Сниму на время доспехи свои
И платье одену вновь.
Взобью прическу как облако я, сидя лицом к окну,