И в зеркало глядя, припудрю лицо цветочною желтой пыльцой.
А после выйду к друзьям боевым
Они пораскроют рты -
Двенадцать лет бились вместе со мной,
Не зная, что девушка я.
У кролика длинные ножки резвы,
С поволокой крольчихи глаза.
Бок о бок скачут они по земле,
Не зная, кто он, кто она."(1)
(1) Перевод с китайского мой. - К. К.
Эту древнюю китайскую оду, написанную неизвестным автором еще в шестом веке, Зорти знала наизусть с самого раннего детства. Собственно, это было первое, что она прочла по-китайски, и с чего начала учить иероглифы. А вот старые мультики о Мулань принцесса не любила. В конце двадцатого века почему-то было снято очень много рисованных фильмов о ней, и все они, а не только диснеевский, искажали историю. Был даже совсем дурацкий мультик "Тайна Мулань", где людей заменяли насекомые, а главная героиня стала гусеницей. Принцесса никак не могла понять - зачем люди берутся за святое дело, когда не ощущают всю его святость, а хотят за счет великого выразить какие-то свои завихрения.
Накано Такэко была не столь известна на Западе, но для Японии представляла собою, пожалуй, не меньшую величину, чем Мулань для Китая. Кстати, Такэко - это имя, а не фамилия, которая у японцев ставится первой. Она жила гораздо позже, чем Мулань, в девятнадцатом веке, и благодаря этому, годы ее жизни точно известны. Родилась эта выдающаяся девушка в 1847 году в Эдо, как тогда назывался Токио. Она стала приемной дочерью своего сэнсэя, благодаря которому постигла в равной степени и боевые, и изящные искусства. Именно так было принято у самураев - настоящий воин всегда разбирался в поэзии, музыке, живописи, каллиграфии, и нередко сам создавал шедевры. И именно этому принципу всю жизнь следовала Зорти, причем задолго того, как познакомилась с восточной мудростью. К шестнадцати годам Такэко добилась потрясающих успехов, и даже сама стала сэнсэем для своей младшей сестренки Юко. Во время гражданской войны 1868 года между войсками императора и сёгуна, Такэко находилась в верной последнему области Айдзу, которую вскоре осадили императорские войска. И узнав о приближении врага, девушка не просто решила сама вступить в бой, а собрала целый женский отряд, независимый от официальной армии. Защитники Айдзу имели лишь холодное оружие, а у осаждавших были новейшие заграничные ружья. Однако увидев перед собою одних лишь женщин, они решили не стрелять, а брать их живьем. Но не тут-то было - войско Такэко дало им такой отпор, что мало не показалось. Сама же предводительница оказалась самой отважной и ловкой, враги так и падали под ее клинком, поэтому все-таки решили открыть по ней огонь. Отважная девушка долго уворачивалась, по-прежнему рассыпая кругом смертельные удары, но все же, в конце концов, пуля сразила ее прямо в грудь. Однако Такэко умерла не сразу, а успела попросить Юко, сражавшуюся бок о бок с нею, чтобы та отрезала ей голову и увезла подальше, дабы она не досталась врагам. Произошло это все 10 октября 1868 года. Юко выполнила просьбу и отвезла голову сестры в храм Хокайдзи. Там ее похоронили под высокой мацу - японской сосной. Через некоторое время на этом месте был поставлен памятник. А почести героине воздают каждый год - во время традиционного осеннего праздника проходит шествие, в котором принимают участие девушки, играющие Такэко и ее соратниц. Точно так же, как во французских городах в день смерти Жанны д'Арк проходит шествие в честь героини, которую изображает живая девушка. Зорти несколько раз бывала на обоих этих шествиях, и восхищалась тем, насколько свято, насколько искренне чтит народ память обеих героинь, какие просветленные, одухотворенные лица мелькают в толпе зрителей.
И как же было радостно, что даже для жителей планеты Йокайсэй одинаково дороги и Мулань, и Такэко! И это несмотря на то, что здешние аборигены не только много веков назад покинули Землю, но даже не были ни людьми, ни гуманоидами. Значит, настолько велики подвиги этих светлых хлопачар, что поражают любую душу во вселенной, заставляют трепетать любое сердце. Надо же, и ее, принцессу Зорти сравнили с ними. Удастся ли ей заслужить подобную славу? Сможет ли она усадить на трон законного короля и стать полководцем? Эти мысли снова больно кольнули ее.
Тем временем, пиршество началось. Радушные хозяева, как это принято на Востоке, изо всех сил расхваливали гостей и принижали собственное гостеприимство. В центре залы появились оборотни-актеры, конечно, в облике людей, которые начали исполнять старинную оперу о Мулань.
Зорти и Том, уже давно не пробовавшие ничего, кроме самодеятельной стряпни пажа, почувствовали небывалый аппетит. Принцесса по достоинству оценила оказанные ей почести, но все же почему-то не спешила налегать на предложенные яства, подцепляя своими хаси лишь самые маленькие кусочки, и, в-основном, следя за действием оперы. Заметив это, енот Хидайкан спросил:
- Химэ, почему Вы отведали так мало? Неужто Вам не нравится наша кухня?
- О нет, напротив, ваши повара просто гениальны, - ответила принцесса со всей восточной учтивостью. - Но я заметила с воздуха, что ваша планета, вроде бы, бедствует, поэтому мне неловко есть слишком много.
- Что вы, что вы, химэ! - воскликнул лис Линцзяо. - Недостатка в продуктах мы не испытываем. Хотя, насчет бедствия Вы правы...
- Но мы искренне просим Вас продолжать обед в полную силу, - добавил енот Хидайкан. - О бедствии мы поговорим потом.
- И не будем рассказывать вам ничего до тех пор, - добавил Линцзяо, - пока ваши столики не опустеют.
Принцессе ничего не оставалось, как отдать должное искусству здешних поваров. Ну а Тома, который все еще не мог забыть о бесконечной брюквенной диете на Рутабаге, уговаривать и не пришлось.
Когда, наконец, все столики в зале опустели, а опера завершилась триумфальным возвращением героини домой, оба мэра поднялись на ноги.
-Химэ не желает отдохнуть после обеда? - учтиво спросил Линцзяо.
- Мы проводим вас в уже отведенные для вас покои, - добавил Хидайкан.
- О, нет, благодарю вас, - ответила Зорти. - Отдых подождет. Вы обещали мне рассказать о том, какое же бедствие постигло вашу планету.
Правда, она тут же спохватилась и, обернувшись к Тому, сказала по-английски:
- Нам предлагают отдохнуть. Я отказалась, а ты, если хочешь, можешь и впрямь вздремнуть.
- Ну, нет, - возразил паж. - Я же поклялся сопровождать тебя везде. - А вдруг это все восточные хитрости?
- Спасибо, преданный ты мой, - рассмеялась Зорти и взъерошила ему волосы. Потом обернулась к мэрам и сказала: - Да, мы не будем отдыхать.
- Ну что же, - тогда пройдемте в библиотеку, - произнес Линцзяо.
А принцесса при этих словах вспомнила не к месту, что очень не любила писать это слово на большинстве родных ей языков, поскольку никогда не обходилось без ошибки - пальцы сами собой так и набирали "бибилотека", хоть ты тресни. Может, потому, что это неуклюжее слово совсем не славянское? Ей куда больше нравилось чешское "книговна" или словацкое и словенское "книжница" - и просто, и понятно, и, главное, родное. Но в большинстве славянских языков, а значит, и во всеславском, все же устоялось "библиотека", поэтому приходилось мириться.
Когда Зорти и Том перешагнули порог библиотеки, у них так и разбежались глаза, причем неизвестно, у кого сильнее. Само собой, здешнее книгохранилище было во много раз больше, чем на отсталой Рутабаге. Но и для принцессы нашлось, чем восхититься, и даже чему позавидовать. Ведь восточных книг в дворцовом собрании все-таки было на порядок меньше, чем здесь. Ее сердце так и зашлось при виде множества старинных фолиантов, с выдавленными золотом на коже иероглифами, а так же тонких потрепанных книжечек, в свое время дешевых, а теперь, может быть, даже ставших самыми дорогими оттого, что современники не берегли их. В дальнем углу девочка даже разглядела совсем древние свитки, писанные тушью на шелке - вот таких раритетов во Всеславии точно не было. Разве что, в каком-нибудь музее, но точно не в королевском дворце.
Линцзяо провел гостей к столу и указал на стулья, а Хидайкан, тем временем, вытащил из стеллажа пухлую книгу огромного формата - видимо, подшивку местной газеты. Когда он водрузил ее на стол и открыл заднюю по европейским понятиям крышку, Зорти и впрямь увидела первую полосу первого номера газеты трехгодичной давности. Все строки, даже шапка, были вертикальными, а первые страницы располагались там, где в европейских изданиях находятся последние. О том, что эта газета именно на японском языке, можно было догадаться, даже не прочтя ни слова - ведь только японские печатные издания верстались подобным образом и через тысячу лет после начала космической эры. Китай же перешел на европейскую и горизонтальную верстку еще в середине двадцатого века.