Оказалось, что здесь вполне можно обходиться без респиратора. За время сна принцесса уже успела адаптироваться к жаре, и теперь дышала относительно свободно. Йокайсейцы же, способные легко изменять своем тело, с самого начала ходили без скафандров. Но вот человеческая девочка все же не смогла бы сражаться без скафандра рядом с морем плещущейся лавы. А шлем так и вовсе спасал ее от челюстей проклятой Иниры.
Все то время, пока Зорти разговаривала с йокайсейцами, пока мельком осматривала их корабль, боль ни на минуту не унималась, и лишь долгие годы тренировки позволяли девочке сохранять лицо. И она, как ни в чем не бывало, церемонно знакомилась со всеми, кто прибыл на эту планету.
Экипаж йокайсэйского корабля состоял из капитана-енота, старпома-лиса, штурмана-енота, механика-лиса, бортинженера-енота, канонира-лиса, кока-енота и лисички-медсестрички. Да, последняя была именно медсестричкой, то есть, помощницей бортврача, обязанности которого выполнял сам капитан. Звали лисичку Бинтан. И если енот, выполняя медицинские обязанности, оставался в своем обычном обличии, то сестричка на время работы принимала вид человеческой девушки с огромной копной блондинистых волос и множеством веснушек. При этом она не забывала о белом халате и шапочке конца докосмической эры. Видимо, Бинтан подсмотрела все это в каком-то древнем фильме, из тех, что оборотни прихватили в огромном количестве из родной Японии.
И теперь, увидев, насколько велик экипаж, Зорти вспомнила уже не об "Аэлите", а о более поздних, но все равно столь же милых и наивных книгах Владимира Владко, Георгия Мартынова и Константина Волкова. В них тоже были большие экипажи, но, как и в "Аэлите", корабли точно так же летели с первого раза на соседние планеты. Принцесса обожала догагаринскую космическую фантастику. Ее буквально завораживали книги о том, как люди представляли себе полеты в космос задолго до их реального начала. А среди них она особенно любила книгу Владко "Аргонавты вселенной", и перечитывала ее много раз - и оба очень разных варианта украинского оригинала, и переводы на русский, сербский, хорватский и даже японский. Позже, кстати, выяснилось, что и йокайсэйцы тоже знают и любят этот роман. На их планете, как и в дворцовой библиотеке Зеваны, имелся один драгоценный экземпляр, изданный в Токио еще в 1960 году.
Впрочем, знакомство прошло довольно быстро, и принцесса наконец-то похромала в медотсек, теперь уже в сопровождении Коэйоками и Бинтан.
Девочке помогли снять скафандр и уложили на койку. Бинтан разрезала скальпелем остатки штанины на ее щуплой, но мускулистой ноге, а Коэйоками принялся рассматривать повреждения. Затем они перебросились парой фраз на каком-то непонятном Зорти, видимо, очень древнем китайском диалекте, и лисичка-медсестричка принялась рыться в шкафчике.
Вскоре принцесса почувствовала почти то же самое, что еще, казалось бы, совсем недавно, под теплыми загрубелыми руками Котвицы - боль мгновенно отступала, по мере того, как пушистые лапы енота втирали в изувеченное тело прохладную мазь. Но ведь теперь девочка не испытала мозговую порку, а, практически, потеряла пол-ноги!
- Ну, вот на сегодня и все, - произнес, наконец, доктор-капитан с гордым видом. - Первоначальный этап лечения закончен, теперь осталось только подлечивать и ждать.
- Чего ждать? - спросила Зорти взволнованно.
- Как чего? - откликнулась лисичка. - Конечно, полного выздоровления. - Полежите пару тыдней - и все, будете бегать, как прежде.
- Не может быть! - воскликнула принцесса. - Я, конечно, слышала, что восточная медицина творит чудеса, но такое...
- Чудес не бывает, - строго поправил Коэйоками. - Но разум всесилен. Так вот, химэ, сейчас Бинтан поможет вам переодеться в чистую пижаму, и дальше - строгий постельный режим до окончания лечения.
- Понятно, - кивнула головой принцесса. - Только еще принесите мне костыль. Он же у вас на складе наверняка есть.
- Химэ! - воскликнула сестричка. - Доктор же сказал - постельный режим! Ну, не стыдитесь, я одна буду ухаживать за вами, я ведь тоже девочка.
- Ну уж нет! - взвилась Зорти. - Тут не в девочках дело - тут дело чести. Я буду считать, что потеряла лицо, если позволю себе лежать никчемной колодой. Основная часть моего тела совершенно здорова. И костыля мне вполне хватит, чтобы умыться, принять душ и там прочие мелочи. Обещаю, что буду очень осторожна.
- Послушайте, что я вам расскажу, химэ, - произнес доктор, опускаясь на стул напротив нее. - Жила на свете замечательная девушка, кстати ваша, славянская, по имени Надежда Бабушкина. Правда, все звали ее почему-то Ната, да и для нас, японцев, так удобнее. Родилась она в 1915 году в Костроме, и была вроде вас, химэ, совершенно отчаянная отэмба (японский аналог слова "хлопачара"). И с мальчишками дралась, и такие трюки проделывала, что у окружающих дух захватывало. Это уж не говоря о спорте - и на коне скакала, и гребла на лодке, и гоняла на коньках и на лыжах, да и просто прекрасно бегала и плавала. Благодаря этому ее направили учиться в Москву, в Центральный Институт Физкультуры. Перейдя на второй курс, Ната поступила так же в высшую парашютную школу. И вскоре она стала прославленной парашютисткой и установила рекорд, за который получила орден Красной Звезды. Ее фотографии стали мелькать в газетах, она выступала по радио, ей предложили сниматься в кино, в роли такой же отэмбы, как она сама. И, самое главное - люди совершали подвиги, равняясь на нее. Были и такие, что повлюблялись в Нату, но отважная девушка не изменяла себе и на все ухаживания отвечала своим девизом: "Долой семью, долой уют - на парашют, на парашют!" И вот в 1936 году ее пригласили в Йошкар-Олу на празднование пятнадцатилетия тогдашней Марийской области. Конечно же, она должна была показать там свое мастерство. Но случилось нечто непредвиденное - ее парашют раскрылся слишком поздно, на высоте всего сорок метров. В результате Ната не смогла приземлиться на ноги и сильно ударилась спиной. Целых три дня врачи пытались спасти ее, но так и не смогли. И хотя она прожила всего двадцать один год, ее не забыли - в Йошкар-Оле ей поставили памятник, а в Костроме родную улицу Наты назвали ее именем, и даже сберегли ее старинный деревянный домик.
- Слушай, а откуда ты знаешь эту историю? - спросила принцесса с мигом загоревшимися глазами. - Я всю жизнь изучала материалы о таких девчонках, а вот про Нату не слышала.
- Ну... читал в каком-то японском журнале, - ответил енот. - У нас в Японии вообще почему-то давно наладилась связь с марийцами. Еще в 1999 году профессор Кадзуто Мацумура составил марийско-японский словарь, а так же написал по-английски несколько статей о тонкостях этого языка. С того и пошло... Так вот, к чему я сейчас рассказал эту историю. Дело в том, что Ната, возможно, и могла бы выжить. Ей тоже прописали постельный режим, но она как-то раз резко вскочила и села на постели. И это привело к мгновенному исходу.
- Да, история потрясающая, - произнесла Зорти твердо, - но финал не про меня. У меня же все цело, кроме ноги. А с костылем я ее не потревожу. Постараюсь прожить не меньше, чем Ната.
Тут вмешалась Бинтан и опять что-то затараторила на незнакомом китайском диалекте. При этом, будучи в человеческом облике, сразу же покраснела до корней волос. Коэйоками начал с нею спорить, и наконец, сдался:
- Ладно, девчонки, одолели. Она за Вас ручается, химэ. Так что будет Вам костыль.
И принцесса не подвела свою заступницу - в течение всего курса лечения довольно резво ковыляла по кораблю и при этом ни чуточки не повредила больную ногу.
Сразу же после первого лечебного сеанса Зорти заснула, и нога совершенно не беспокоила ее. Когда принцесса проснулась, к ней заглянул Коэйоками и принялся рассказывать историю своего звездолета.
- Пока все отмечали праздник скруджей, я пробрался к вашему кораблю и разобрался в его строении. А потом мы с друзьями построили свой звездолёт из обломков нашего древнего звездного ковчега.
- Надо же! - подивилась принцесса. - И когда вы только успели?
- Да уж, - вздохнул енот. - Пришлось пожертвовать праздником скруджей. Надеюсь, Вы теперь понимаете, что для это значит для нас.