Не в силах сдержаться я вдруг скулю, как раненый зверь. Сама пугаюсь этого звука, но не могу взять себя в руки.
Аэрт сбрасывает меня со своего плеча таким образом, что я сразу оказываюсь в его руках. Он крепко прижимает мое дрожащее от рыданий тело, и держит до тех пор, пока я не успокаиваюсь, сдерживая мои хаотичные и абсолютно инстинктивные порывы вырваться, подставляя свое плечо в качестве носового платка.
— Что ты теперь собираешься делать? — спрашивает он, когда я немного затихаю.
Я молчу некоторое время, боясь озвучить вслух то, что уже и так засело в моей голове. Огненный кот не торопит меня, давая собраться с мыслями.
— Я знаю своих врагов, — произношу я. — Теперь я хочу узнать моих друзей.
— Я твой друг, — убирая прядь волос с моего лица, тихо говорит Аэрт.
— У тебя будет возможность это доказать, — обещаю я. — Как считаешь, сколько часов до рассвета?
— Не менее двух, — пожимает плечами он, совсем как мой воин.
— Значит, мы должны успеть еще в одно место.
26
В старую столовую, закрытую ныне на ремонт, я вхожу с содроганием. Кажется, из каждой тени сейчас может выйти сумасшедший Тибо. И, когда он выйдет, сделает меня слабой, унизит, разрушит саму суть моего представления о безопасности, о себе, о том, что допустимо в отношении меня, а что нет. Я судорожно вздыхаю, и неожиданно для себя беру Аэрта за руку. Он сжимает в ответ мою ладонь, и я успокаиваюсь. Призраки недавнего прошлого разлетаются вновь по темным углам, показывая, что они еще подождут, нападут попозже, когда я буду одна. Им, призракам, спешить некуда.
— Зачем мы сюда пришли?
— Мне нужно кое-что здесь забрать, — туманно отвечаю я. — Только ты должен мне пообещать, что никому и никогда не расскажешь о том, что здесь увидишь. Договорились?
Ивес усмехается:
— Мне кажется, это и так очевидно, с учетом того, что ты знаешь обо мне.
— Кстати, об этом… — я мнусь, боясь спугнуть его, но раз мы уж об этом заговорили, было бы неправильным откладывать этот разговор. — Хаган Ирэ знает, кто ты.
— Откуда? — немного помолчав спрашивает Аэрт, чуть сильнее сжав мою руку, от чего моим пальцам становится больно.
— Догадался.
— И решил об этом поведать тебе? — недоверие в его голосе меня не смущает.
— Да, решил. Еще вопросы?
— Никаких, — Аэрт смотрит в сторону. — Кроме того, не знаешь ли ты случайно, что он собирается с этим делать?
— Насколько я поняла, пока ничего.
— Это уже радует.
Он замолкает, чему я несказанно рада, ведь мне нужно собраться с духом, чтобы спуститься в подземелье и забрать там необходимые бумаги. Сделать это важно прямо сейчас, потому что когда Аран снова будет со мной, он всеми силами постарается помешать моему погружению в древние документы. В этом нет сомнения.
Как и в прошлый раз, я нахожу керосинку на лесах, прошу у моего спутника нож (мой, похоже, остался в комнате) и полосую по руке. С замиранием сердца жду, когда отъедет каменная плита. Мне страшно. Только теперь я боюсь не неизвестности, которая таится под землей, я боюсь собственных страхов. Боюсь, что сейчас войду туда, и все они оживут. А вдруг оживет и Тиборд? Совершенно глупые мысли лезут мне в голову, и я никак не могу их оттуда выгнать.
— Хочешь, я пойду первым?
Я благодарно киваю, и Аэрт делает первый шаг.
— Здесь пахнет кровью. И страхом, — огненный кот оборачивается, освещая мое лицо светом от керосиновой лампы. — Твоим страхом.
— Я знаю.
— Зачем мы здесь, Мари? — он тянется ко мне рукой, но я инстинктивно отстраняюсь. Не здесь. Здесь меня трогать нельзя никому. Почти никому. — Неужели тебе так необходимо здесь находиться?
— Да, необходимо, — говорить трудно, потому что горло все сильнее сдавливает плохо контролируемый страх. — Давай просто как можно скорее соберем все бумаги, которые тут есть, и уйдем.
Аэрт смеряет меня обеспокоенным взглядом:
— Я соберу все сам. А ты побудь здесь