Через некоторое время царь назначил княжну Долгорукую фрейлиной её величества. Отныне она могла присутствовать на торжествах при дворе и в высшем светском обществе, не вызывая лишних толков. Фрейлине императрицы это было положено по этикету.
Но несколькими годами позже при дворе заговорили иначе. Несмотря на все меры предосторожности, не удалось скрыть рождение у фрейлины государыни сына — имя отца ни у кого не вызывало сомнения. Это произошло в 1872 году и на членов семьи Романовых подействовало как гром среди ясного неба. Все были крайне обеспокоены свершившимся, обсуждали возможные последствия. Лишь один человек не выражал вслух своего мнения — это Мария Александровна. Она терпела молча и ни с кем не обмолвилась ни одним словом, чтобы обвинить мужа. Она всё ещё носила в своём израненном сердце свою первую любовь. Да и что она могла сделать? Он — государь огромной империи, а она всего лишь немецкая принцесса, волей судьбы ставшая русской царицей. Но ведь она женщина, самолюбию нанесён страшный удар, оскорблено женское достоинство... И сердце её страдало безгранично.
В 1874 году в Петербурге состоялась свадьба единственной дочери императрицы, великой княгини Марии. Она выходила замуж за принца Великобританского Альфреда Эрнеста, сына королевы Виктории. В течение пяти лет известный своими любовными похождениями принц добивался благосклонности красавицы Марии. Женился он на ней, приняв, по мнению его матери, весьма унизительные условия, продиктованные русским царским домом. Ей даже не была предоставлена возможность познакомиться со своей будущей невесткой. Императрица Мария Александровна предложила королеве лишь встречу на нейтральной земле, что вызвало негодование привыкшей к особому почитанию королевы Виктории. Своей дочери в Берлин она написала: «Ты, вероятно, уже слышала, а может быть, ещё нет, что императрица России в среду самым холодным образом телеграфировала мне, что она могла бы завтра увидеть меня в Кельне. Я считаю это бесстыдством. Она знает, что в такую жару я не могу ехать, и даже если бы я могла: кто я, правительница и дама, чтобы в течение нескольких дней бегать за ней? Я хочу ещё сказать, что страшно огорчена и не в меньшей степени шокирована поведением Алисы[3], потому что она встаёт на позицию русских... и ведёт себя, словно она русская, а не британская принцесса».
По случаю бракосочетания русской княжны и английского принца в Петербург приехали высокие особы из разных стран в сопровождении большой свиты. Мать жениха отсутствовала. Романовы впервые сочетались узами брака с английским королевским домом и приписывали этому событию большое политическое значение.
Для матери же разлука с единственной дочерью не была радостной. Ей стало ещё более одиноко. А тут ещё двор облетела весть о рождении у княжны Долгорукой ещё одного ребёнка, на этот раз девочки. Нервное потрясение усилило недомогания супруги императора, скрытая болезнь стала прогрессировать, не вызывая сопротивления её ослабленного организма. Царь издал тайный указ, согласно которому Екатерина Михайловна Долгорукая получала титул светлейшей княгини Юрьевской. В указе говорилось и следующее: «Малолетним Георгию Александровичу и Ольге Александровне Юрьевской даруем мы права, присущие дворянству, и возводим в княжеское достоинство с титулом светлейших». Этим указом Александр II дал детям своей возлюбленной не только титул, но и право именоваться Александровичами, тем самым признавая себя их отцом.
На втором этаже Зимнего дворца молодой матери внебрачных детей государя отвели три больших комнаты, расположенные над личными апартаментами императора и соединёнными с ними внутренней лестницей. Покои Марии Александровны находились рядом с комнатами её супруга. О своём новом соседстве она конечно же узнала, но подчинилась и этому испытанию. Терзаемая горем и отчаянием, она призналась бывшей воспитательнице своей дочери, графине Толстой, заменившей Анну Тютчеву: «Я могу простить унижения, которые нанесены мне как императрице, но у меня нет сил сделать это в отношении тех мучений, которым я подверглась как женщина».
Пять лет спустя у Долгорукой родится ещё одна дочь. Мария Гессенская, оскорблённая и униженная супруга российского императора, будет отодвинута в сторону и оставлена наедине со своими болезнями. Ей останется лишь терпеть позор и ждать, когда наступит конец всем её страданиям. Однако она всё ещё находила в себе силы сохранять достоинство императрицы и не терять своего величия. Измена её царственного супруга стала известна уже во всех слоях общества, о ней говорили не только во дворцах, но и в обычных домах, на улице, в трактирах. В художественных магазинах предлагались даже фотографии княжны Долгорукой. Многие хотели узнать, действительно ли она такая красавица, что государь не смог устоять перед её чарами.