В октябре по случаю пятидесятилетия свадьбы Марии Фёдоровны в Киев прибыл Николай II с сыном. Всего два дня мать с сыном были вместе, но какая это была радость для матери. Втроём они посетили Софийский собор, совершили прогулку на автомобиле по окрестностям древнего города. Это была последняя встреча матери с сыном — русским царём. После отъезда Николая II в город стали просачиваться слухи — один невероятнее другого. Участились перебои со снабжением, очереди за продуктами увеличились, недовольство стало усиливаться. Всё говорило о возможности грядущих перемен.
Следующая встреча матери с сыном состоялась спустя четыре месяца, но уже не с царём, а просто с Николаем Романовым. Роковая весть об отречении его от престола дошла до неё 3 марта. Это было страшным ударом. Первым желанием матери было ехать к своему дорогому Ники́.
Марии Фёдоровне сообщили, что Николай отправился в Ставку в Могилёв, чтобы попрощаться со «своими» вооружёнными силами. В полдень 4 марта мать была уже в Могилёве. На вокзале её встречал сын. Но как он изменился после их встречи в Киеве! Мать готова была зарыдать от боли, помогло присущее ей самообладание. Лишь когда она осталась одна в своём вагоне, то сдержать слёзы уже была не в силах.
Четыре дня вдовствующая императрица пробыла в Могилёве с сыном. Дочери Ксении она телеграфировала: «Счастлива быть с Ним в эту самую тяжёлую минуту». Рано утром 8 марта мать с сыном расстались: мать уезжала обратно в Киев, а бывшего царя под арестом отправили из Могилёва в Царское Село к семье.
Когда вдовствующая императрица возвратилась в Киев, там всё уже было иначе: торжественной встречи на вокзале не было, флаг над дворцом снят. А спустя некоторое время был снят и увезён памятник её мужу, императору Александру III. Мария Фёдоровна упрямо отказывалась мириться с действительностью, продолжала посещать киевские лазареты и госпитали. Однако в отношении чувствовалось всё больше враждебности. Кончилось тем, что ей было отказано в посещении военного госпиталя, чтобы навестить раненых солдат. «Медицинский персонал не желает вашего присутствия», — заявили матери бывшего царя. В газетах писали, что Романовы — враги народа. Было объявлено и о нежелательности её пребывания в Киеве.
Вдовствующей императрице и другим членам царской семьи министром юстиции Керенским было разрешено проживание в Крыму. Великий князь Александр Михайлович предложил тёще вместе с семьёй выехать в его имение Ай-Тодор, расположенное в двадцати километрах от Ялты. Потребовалось немало времени, чтобы уговорить Марию Фёдоровну отправиться на юг России. Ей очень хотелось быть рядом с дорогим Ники, судьбу которого она тяжело переживала.
Наконец в ночь на 23 марта вдовствующая императрица, великий князь Александр Михайлович, дочь Ольга с мужем и несколько человек из придворного штата императрицы-матери сели в поезд, который четыре дня спустя доставил их в Севастополь. Оттуда на автомашинах, присланных из военно-авиационной школы, личный состав которой оставался преданным монархии и лично великому князю Александру Михайловичу, они были доставлены в Ай-Тодор. Несколько позже туда приехала и старшая дочь Марии Фёдоровны с детьми.
После смерти своего дорогого Саши императрица-принцесса в Крыму ни разу не была. Она была в страшном волнении. Но именно благодаря отъезду на юг Мария Фёдоровна избежала страшной судьбы большинства Романовых. Ведь ещё в середине марта 1917 года Петроградский совет в своей резолюции записал, что «широкие рабочие и солдатские массы, завоевавшие свободу для России, недовольны тем, что свергнутый Николай Кровавый, его жена, сын Алексей и мать Мария Фёдоровна находятся на свободе». Соответственно выдвигалось требование предпринять «самые решительные шаги к аресту всех членов дома Романовых».
Весну и лето семья прожила спокойно, не считая тревоги о Ники и других близких. 12 августа Мария Фёдоровна вновь стала бабушкой. Дочь Ольга родила сына.
К осени положение в Крыму переменилось в худшую сторону. Временное правительство решило «присматривать за Романовыми», прислав для этой цели в Крым своего комиссара. Усилили своё внимание и местные большевики. Севастопольский совет вынудил Временное правительство выдать ему ордер на обыск Ай-Тодора для расследования «контрреволюционной деятельности» его обитателей.
Обыск был произведён ночью матросами-большевиками. Перевернув вверх дном весь дом, матросы ничего не нашли, кроме старых охотничьих ружей. В книге воспоминаний великой княгини Ольги Александровны так описывается обыск комнаты её матери: «...Помещение было в страшном беспорядке. Все ящики комодов пусты. На полу одежда и бельё. От платяного шкафа, стола и секретера оторваны куски дерева. Сорваны гардины. Ковёр, на котором в беспорядке валялись вещи, разодран, видны голые доски. Матрац и постельное бельё наполовину стащены с кровати, на которой всё ещё лежала императрица-мать. В глазах её сверкал гнев. На брань, которой покрывала погромщиков Мария Фёдоровна, те не обращали ни малейшего внимания. Они продолжали заниматься своим делом, пока особенно ядовитая реплика, которую они услышали от пожилой женщины, лежавшей на постели, не заставила одного из них заявить, что им ничего не стоит арестовать старую каргу. Лишь вмешательство великого князя Александра Михайловича спасло вдовствующую императрицу. Однако, уходя, большевики унесли с собой все семейные фотографии, письма и семейную Библию, которой так дорожила Мария Фёдоровна».