Ценил ли император Николай Павлович эти качества жены? Он был мужчиной и, как большинство мужчин, скорее преклонялся перед слабостью, чем перед силой спутницы своей жизни. Поэтому к хрупкой и безропотной Александре он питал страстное и деспотическое обожание сильной натуры к существу слабому, ощущал себя её единственным законодателем. «Для него это была прелестная птичка, которую он держал взаперти, в золотой и украшенной драгоценными каменьями клетке, которую он кормил нектаром и амброзией, убаюкивал мелодиями и ароматами, но крылья которой он без сожаления обрезал бы, если бы она захотела вырваться из золочёных решёток своей клетки. Но в своей волшебной темнице птичка не вспоминала даже о своих крылышках». Она была императрицей самодержавного государства, и Николай Павлович стремился оказывать ей соответствующее внимание и почести, демонстрируя свою преданность. Он, государь Всея Руси, создал для жены волшебный мир великолепных дворцов и парков, роскоши и увеселений, до конца жизни относясь к ней как к избалованному ребёнку.
Таким образом, в личной жизни прусская принцесса считала себя вполне счастливой. Своего мужа она обожала, гордилась им, преклонялась перед ним. Его положительные качества возводила в энную степень, недостатки не желала видеть. Николай был ей дороже всего на свете: он — государь, он — муж, он — отец её детей. В этом принцесса Шарлотта, ставшая императрицей Александрой Фёдоровной, и видела смысл своей жизни, находясь в тени величия своего могущественного супруга. Всё, что касалось его, было ей небезразлично. Даже к его воинским занятиям она не была равнодушной, присутствовала на манёврах, смотрах, парадах, если позволяло здоровье. Всюду ей хотелось сопровождать мужа. Когда император приезжал в летние лагеря Дворянского кадетского корпуса, а делал это он регулярно, то Александра Фёдоровна обычно сидела рядом с ним в коляске, иногда вместе с детьми, гордясь своим положением и радостно слушая дружное «ура», которым кадеты, выстроившиеся в одну шеренгу, приветствовали государя. Императрица охотно сопровождала бы супруга и в дальние поездки, но он считал подобные путешествия для неё чрезвычайно обременительными.
Как-то во время одной из поездок во внутренние губернии коляска, в которой ехал Николай I, налетев на груду камней, оказавшихся на дороге, опрокинулась. Государь сломал ключицу и ребро. Губернатор города, возле которого это произошло, разместил монарха в помещении уездного училища. Здесь под наблюдением приставленных к нему врачей он должен был оставаться около трёх недель. Императрице Николай написал длинное письмо о случившемся в юмористической форме, чтобы она, не дай бог, не догадалась, что речь идёт о серьёзной травме. Прочитав письмо, Александра Фёдоровна тут же немедленно велела закладывать лошадей, чтобы выехать к мужу, хотя в это время сама была простуженной и находилась в постели. С трудом удалось отговорить её от поездки, внушив, что у императора всего лишь лёгкие ушибы и причин для беспокойства нет. Однако пока он не вернулся, тревога её была безграничной...
Нередко мысли принцессы-царицы обращались к родному дому в Берлине. В 1829 году она посетила своего отца. Старый король был безумно рад этому визиту, так как практически остался один: дочери вышли замуж: одна — за наследного принца Мекленбург-Шверинского, другая — за принца Нидерландского; сыновья женились. Вместе с Шарлоттой, которая была к тому времени уже матерью пятерых детей — два года назад она родила второго сына, Константина, — приехал в прусскую столицу и любимый зять, а затем и младшие дочери. Так что в Берлине собралась почти вся семья Фридриха Вильгельма III. В честь приезда царственной дочери король устроил Праздник белой розы, который состоялся в Новом дворце Потсдама 1 июля. В этот день императрице Александре Фёдоровне исполнился тридцать один год. Праздник удался на славу, о нём потом много вспоминали. Идея праздника принадлежала зятю царицы, герцогу Мекленбургскому, а назван он был в связи с ласкательным именем принцессы в детстве — Blanche Fleur. Этому торжеству был посвящён и знаменитый Большой кубок, созданный по проекту Фридриха Шинкеля. Ювелир Хоссауер изготовил три экземпляра этого кубка: первый для царицы (он находится сейчас в Петергофе), второй для её отца, прусского короля (его можно увидеть в музее Шарлоттенбурга), а третий для герцога Мекленбургского. Изготовленный из серебра, позолоченный внутри, инкрустированный тонкой эмалью, кубок является истинным шедевром искусства.