— Пожалуй.
— Я ответил на твой вопрос про отношения?
— Наверное. Но это на тебя как-то не похоже. На тебя, которого я встретила тогда в первый раз — да, но не на… этого, — я махнула рукой, пытаясь показать, что имею в виду, но ты закивал ещё до этого, — Всё странно. Максимально! Ты не похож на того, кто… не уважает женщин. Ты же с ними работаешь!
— Не-не, я работаю с их детьми. Ну… буду. Детей я всегда очень сильно любил. Блин, — ты взялся обеими руками за руль и усмехнулся, — Окей, попытаюсь пояснить. Я понимаю социальные нормы, понимаю, как и где нужно поступать. Теоретически мне всё это известно, на практике — применять не приходилось. Я не жил в бункере, у меня были одногруппницы и коллеги на работе, одноклассницы, но только… всё, как в моей ненормальной семье. Либо во мне видели, как мама, способ наживы. Либо, как в случае с бабушкой, это был фанатизм. Либо, как в случае с папиными любовницами, я понимал, что речь только о сексе и не более того. А вот ты… та самая “нормальная бабушка”, изгнанная вместе со мной из семьи. Ты мне её напомнила. Вот и всё. До этого я никогда не копал глубже. Никаких отношений. У меня их не было. У меня нет дурных бывших. Нет каких-то странных историй про большую подростковую любовь. Я чист, как девственник.
— Девственник, — усмехнулась я.
— Что?
— Представила толпы девушек в твоей постели.
— О да. Они там ходили толпами, не разуваясь, — рассмеялся ты, — Расслабься. Я не так ужасен, как ты решила. Поедем отсюда?
— Куда?
— Если ко мне — то потрахаемся, я себя знаю. И это будет явно лишним.
— Что предлагаешь?
— Уже почти ночь. Ты работала и устала, ты хочешь тишины, верно?
— Для человека, которого никто не учил уважать женщин, ты слишком заботлив, — засмеялась я.
— Я учусь. Пытаюсь, по крайней мере. Мне интересно попробовать. И мне хочется о тебе заботиться, как я делаю это с детьми или моими друзьями. Они же тоже как дети, понимаешь?
— Наверное, да. Пожалуй, именно детей они мне и напомнили. И ты хочешь детей?
— Очень. Мне кажется это круто, когда тебе вдруг начинает принадлежать настоящий человек. И он только твой! Я никогда не понимал, почему папа не общается с моим братом или со мной. Почему мама говорит обо мне только, как о наследнике деда. Почему дед не радуется, что ему принадлежит человек. Всё детство вышло каким-то очень пресным. Я столько мог им дать… А ты хочешь детей?
— Нет, — усмехнулась я, — Не раньше, чем вырастет Люся и станет самостоятельной. Ещё три года — точно нет.
Ты подозрительно сощурился, но промолчал, а потом спросил:
— Тебе со мной хорошо? — это был вопрос с надеждой.
— Ты не это хочешь спросить, да? — зачем-то сказала я.
— А что?
— Ты же хочешь понять, что теперь, спустя некоторое время, мне от тебя нужно. Верно?
— Может быть, — ты кивнул, потому что не видел проблемы в том, чтобы говорить всё вслух.
— Не знаю, — ответила я, — Я стала хотеть… участвовать в том, что мы делаем. Захотела сама тебе звонить, тоже “ухаживать” за тобой, но боюсь превратиться в…
— Звони! — ты оживился, развернулся ко мне и расплылся в улыбке, — Я думал об этом. О том, что ты сказала, прежде чем мы сели в машину. Я передумал! Мне нравится думать, что я тебе тоже интересен! Это необычно. Девушка, которая интересна мне, — ты будто заучивал урок, говорил медленно и вдумчиво, — интересуется мной. Хм… Девушка, которую кадрю я, кадрит меня. Девушка, которая нравится мне, испытывает симпатию ко мне.
— Ты такой странный… мак-си-маль-но, — прошептала я и уткнулась лбом в твоё плечо.
— Да ну… А как бывает обычно?
— Обычно об этом никто не говорит. Обычно люди ходят на свидания, начинают друг друга интересовать, переписываются по ночам, до утра. Проявляют заботу, привязываются друг к другу. Потом привыкают друг к другу. Потом притираются, учатся уживаться. В них бурлят гормоны. Потом гормоны проходят, привязанность становится крепче, приходит настоящая любовь. Или не приходит, и всё заканчивается. Так, наверное. Хочешь как у людей?