Вообще тема с тобой была страшно интересна. Ты из моей головы не выходил. Дважды мы столкнулись, в двух совершенно разных местах. И, если только ты за мной не следил, совпадение это было очень странным.
Я стянула шапку и печально посмотрела на своё отражение в большом напольном зеркале. Бледненькая, волосы не мыла и кончики кажутся сухими. В целом вся помятая…
И откуда ты вообще взялся? Как меня нашёл, дорогой друг? Пока от тебя только проблемы, и ох уж это надменное противное лицо.
— Ты дома? Я и не заметила… — из единственной спальни в квартире вышла и села напротив меня на корточки Люся, моя сестра. — У… да ты никакая. Пошли, нельзя было тебя выпускать.
Люся протянула мне руку и помогла подняться. Увела в гостиную, уложила на диван и стала порхать вокруг. Подушка, плед, помочь раздеться.
— Люсь, не мельтеши, сядь уже. Ты уроки сделала?
— Не мешай, я не всегда буду такой доброй!
— Ага… — я перевернулась с бока на спину и перед глазами поплыли круги. — Так странно, в первый же день я прекрасно себя чувствовала. Голова только побаливала.
— Ну в первый день ты напилась обезболивающих. Во второй день сама помнишь, проснулась еле как, на тошноту жаловалась. А потом от виски расширились сосуды и тебе стало плохо, - прокомментировала Люся. Она стояла перед барной стойкой и нарезала на четвертинки апельсины.
У нас была "якобы" двушка, а на деле студия со спальней. Люся была трудным шестнадцатилетним подростком, колючим и увлечённым сериалами и фантастикой. Мы кое-как могли найти общий язык, а во всех своих бедах по старой доброй традиции она винила меня и родителей.
В целом мы были даже похожи. Обе блондинки, обе чуть выше уровня "коротышек", обе были склонны к пухлости классе в седьмом, а потом вытянулись и сложились за лето. Только Люся отвергала мои страсти к женственному, мечтала покрасить свои белоснежные локоны в синий и отказывалась следовать моему примеру и укладывать их. Люся делала на макушке уродливые неряшливые хвосты, носила драные свободные джинсы и худи, подводила глаза, как девочка-панда и пару раз была поймана за курением. На содержание этого пубертатного монстра мне выделяли пятнадцать тысяч рублей, а я упорно их откладывала, чтобы однажды, когда все закидоны пройдут, накупить этой малявке нормального шмота. Ещё спасибо скажет! Пока что, мы просто покупали новые худи и новые джинсы.
- На, - Люся поставила передо мной тарелку с апельсинами и пошла в спальню, уже распутывая наушники на ходу.
- Спасибо, дорогуша. Что, даже не поговоришь со мной?
- О чём?
- Ну хз... о вечном. О личном...
- Тебе скучно? - хмыкнула Люся, вставляя затычки в уши.
- Представь себе. Слушай, ты в нашем доме ещё Ивановых знаешь?
- Ну бабку твою только, подружку эту.
- Баб Мотю? Она Иванова? Уверена?
- Да, я как-то ей скоряк вызывала. А что?
- Ничего, схожу к ней вечерком, ладно, иди смотри свои сериалы.
Люся закатила глаза, будто я ей сказала что-то неприятное и ушла, оставив меня в одиночестве.
И откуда ты взялся в клубе? И в караоке... И на почте. И какое отношение ты имеешь к Ивановым? Я до сих пор не могла выбросить из головы всё это, но почему-то истерика на тему "Герлена" прошла. Мне стало казаться, что ничего страшного с духами не случится. Стало казаться, что ты вообще не планируешь оставлять меня в покое, даже если я захочу. Мне это пообещал твой ехидный взгляд, я видела в тебе какого-то очень мальчишного мальчишку, который решил дёргать девочку за косички.
Глава пятая. Брёвна и соринки
Если бы я была Шерлоком Холмсом, я бы в два счёта разобралась,
что к чему, но я была всего-лишь талантливым барменом,
уверенным, что любую депрессию может решить новый
комплект белья и бутылочка “Шираза”.
Лида Иванова. Размышления "из ванной"
Невролог однозначно советовал постельный режим, а меня заказали на частную вечеринку за очень хорошие деньги уже в эту субботу. И да, в “Симоне” у меня был выходной по больничному, но как поступать с совестью, которая подсказывает, что старый друг лучше новых двух?
Мы с баб Мотей сидели за чашечкой утреннего кофе и подробно разбирали эту ситуацию.
— Я считаю, что если деньги хорошие — нужно идти на вечеринку, — заметила мне баб Мотя, лучась улыбкой. Она обожала истории про “лёгкие деньги”, особенно когда после я приходила с бутылочкой ликёра и мы гудели под древние пластинки в её двушке.