Большинство колонистов спокойно воспринимали то, что в Париже офицеры блистают мундирами в театральных ложах, целуют дамам ручки в салонах, интересуются модной поэзией. Проявляют крайнюю щепетильность в вопросах чести и являются воплощением благородства, тогда как здесь, в этой южной стране, нападают на мирные поселения, жгут дома и с крайней жестокостью, если не сказать зверством, убивают местных жителей.
«Нас послали на войну, а на войне мы ведем себя, как на войне», — объясняли они.
— Мне кое-что нужно от вас, — сказала Франсуаза, пристально глядя на Поля. — И не просто так, а за вознаграждение, которое, я надеюсь, вас не разочарует. Давайте пройдем в беседку.
Ее просьба ошеломила Мартена: уничтожить обитателей небольшого бедного оазиса под названием Туат, находившегося в нескольких часах езды от города. А в награду она предлагала… себя.
— Зачем вам это? — растерянно произнес майор, лицо которого пылало.
Он ощущал себя юнцом, которому впервые представилась возможность испытать женскую ласку. Чувства Фернана Ранделя его не заботили. Он сразу угадал в нем подкаблучника. Мартен презирал таких мужчин. Но ему хотелось знать причину столь жестоких устремлений Франсуазы.
— Там живут люди, которых я вынуждена опасаться. Не пытайтесь выведать большего, просто исполните мое желание. Одним нищим оазисом больше, одним меньше — какая разница! Тем более для вас.
— Ваш муж тоже мог бы отдать такой приказ.
— Он не станет этого делать, — сказала Франсуаза, пронзая собеседника взглядом, и с очаровательной улыбкой добавила: — Я заплачу вам вперед, прямо сейчас. А мою просьбу вы выполните потом. Вы офицер, и мне будет достаточно вашего слова.
Она запустила пальцы в волосы Поля и принялась ласкать его затылок, тогда как ее немигающие глаза и сочные, как созревший плод, губы делались все ближе и ближе.
К своему удивлению, Мартен чего-то боялся, но не мог понять, чего. Эта женщина была поразительно уверенной в себе, в собственных чарах и невероятно опытной в достижении своих целей. Она казалась воплощенным соблазном и воплощенной опасностью. Не позволяла перевести дух или сделать шаг назад. Не давала задуматься о размерах деяния, за которое платила своим телом.
А Франсуаза решила, что никогда не расскажет мужу о том, что она сделала с девочкой. Ребенок плакал, не переставая, и это действовало женщине на нервы. В очередной раз войдя в комнату, она закричала: «Замолчи же наконец!» Но плач только усилился, перейдя в дикие всхлипывания.
Тогда Франсуаза подскочила к девочке и отвесила ей пощечину, а после несколько раз пнула ногой. Маленькая арабка вскрикнула и потеряла сознание, а вскоре у нее начался жар.
Вспоминая об этом, женщина не испытывала раскаяния. Она считала, что все сошло на редкость удачно.
Анджум сделала несколько шагов по направлению к шатру старухи Джан, но потом остановилась в нерешительности. Она все еще на что-то надеялась, хотя надежда была столь же призрачна, как мираж в пустыне.
— Никогда не стой возле входа, а всегда входи, не имей привычки огладываться, а двигайся только вперед, — послышался голос, и старуха выглянула наружу.
На ней была посеревшая от пыли и песка длинная рубаха с разрезами по бокам, сандалии из ссохшейся сыромятной кожи и оловянные браслеты. Коричневое морщинистое лицо украшали голубые звезды, а в носу болталось кольцо.
Анджум не стала убегать, а подошла ближе.
— Говори, — сказала Джан.
— Отец считает, что ты обращаешься к духам, которые существовали, когда не было даже пустыни, но мне кажется, пустыня была всегда, — наивно и смело произнесла девочка.
— Да, — серьезно подтвердила старуха, — пустыня была всегда. Только белые считают ее долиной смерти, а для нас — это страна жизни, видимой и невидимой. Духи — это невидимая жизнь, точнее, видимая немногим. Она существует, как существуют не только земные, но и небесные сокровища.
— Ты умеешь разговаривать с джиннами?
— Я могу обратиться к ним, но я не в силах заставить их отвечать. У тебя есть какой-то вопрос?
— Я хочу узнать про Байсан!
— Входи, — сказала Джан, и девочка очутилась в ее шатре.
Она удивилась тому, что здесь нет никаких колдовских предметов, вообще ничего необычного и особенного. Вероятно, недаром мудрые люди говорили, что ключ к раскрытию всех тайн — именно простота.