— А мне какое дело! — сын шейха повысил голос. — Я знаю только, что одна из твоих девчонок явно лишняя! Ее надо было задушить с самого начала. Не хочешь отдавать дочь — я заберу верблюда!
— Тогда мы погибнем! — простонал Гамаль.
— И что? Кому нужны такие, как вы!
Анджум и Байсан мирно спали в шатре. Здоровый румянец оттенял их смуглую кожу, длинные ресницы бросали тени на нежные щеки. Это были прелестные дети, о каких мечтал бы любой мужчина. И не важно, что они родились не мальчиками, а девочками.
Внезапно в душе Гамаля всколыхнулось нечто похожее на протест.
— Дочерей я не отдам! И верблюда тоже.
— Тогда утром я приду за долгом! Добудь его хоть из песка!
С этими словами Рахим повернулся и ушел, а Гамаль поднял полог шатра.
Халима скорчилась в углу. Ее лицо, как и лица других бедуинок, украшали синие татуировки, печальные глаза были обведены сурьмой. Бесчисленные косички, которые она никогда не расплетала, напоминали веревочки. Была ли она красива? Гамаль не задумывался об этом, ни когда женился на ней, ни сейчас. В пустыне существует лишь понятие необходимости, возможности и пользы. Когда он собирался вступить в брак, у него был только один баран, и отец Халимы согласился на одного барана, тогда как другие требовали двух. Потому Гамаль и посватался именно к Халиме.
— У Джан опять белые люди, — сказал он, желая отвлечь жену от горьких мыслей.
— Почему они верят ей, ведь у них другой Бог!
— Она обращается не к Богу, а к духам.
— Разве они главнее Аллаха?
— Они существуют сами по себе, — неуверенно произнес мужчина.
Джан была колдуньей, такой же древней, как эти пески. Гамаль помнил ее с детства, но то же самое можно было сказать и про его отца, а, может, и деда. Девушкой и даже женщиной средних лет ее не знал никто. Она умела гадать и избавлять от болезней. К ней обращались бедуины из соседних оазисов, а то и белые люди. Последние щедро платили, потому шейх закрывал глаза на эти посещения, хотя вообще-то территория обитания племени была особым замкнутым миром, недоступным для чужаков.
— Она никогда не давала мне предсказаний, а всегда отправляла прочь! — с обидой произнесла Халима.
— Людям грешно задавать вопросы о своем будущем. Аллах знает, что лучше для каждого из нас, — назидательно произнес Гамаль.
— Если Рахим придет завтра утром, как обещал, что нам делать? — спросила Халима.
— Ничего. В конце концов, я пожалуюсь шейху!
— На его же сына? — с испугом и недоверием прошептала женщина, и муж промолчал.
Первым делом любого шейха была забота о силе и сплоченности племени; его слово решало споры и тяжбы. Но иногда Гамалю казалось, что их повелитель и его сыновья больше напоминают свору бродяг. Безвольный и недальновидный шейх не заботился о том, правильно ли приближенные к нему люди устанавливают подати, потому зачастую те попросту грабили соплеменников.
Однако осуждать правителей было нельзя, ибо считалось, будто они ниспосланы народу самим Аллахом.
Мужчина решил лечь спать, потому как, что бы ни случилось, завтра ему понадобятся силы. Он жил сегодняшним днем и вместе с тем знал, что рано или поздно судьба даст ответы на все вопросы. Так же как пустыня способна научить всему, чему может научить жизнь.
Майор французской армии Фернан Рандель не любил пустыню, эту страну зноя и жажды. День ото дня пожираемое солнцем пространство казалось ему ареной смерти. Буйство света и жары в сочетании с неподвижностью пейзажа производили на редкость гнетущее впечатление.
Этим миром владели пустота и печаль, и Фернан считал идею отправиться сюда с женой крайне неудачной. Но он никогда не мог спорить с Франсуазой; не сумел переубедить ее и на этот раз. Она повторяла, что не видит перед собой будущего, что ей надо узнать, что ее ждет. Прослышав, что в одном из оазисов живет знаменитая предсказательница, женщина извела мужа просьбами повидаться с нею.
Как водится, старуха-бедуинка не сказала почти ничего конкретного. Однако она заметила, что их привело сюда само провидение и что этот шаг изменит не только их жизнь, а повлияет на судьбы многих людей, чем лишь подстегнула бессмысленное упорство Франсуазы.
— Если невзначай запнешься, остановись и оглядись вокруг: возможно, ты найдешь то, что давно искала, — промолвила бедуинка напоследок.
Заплатив старухе и выбравшись из ее грязного жилища, Фернан стремился поскорее покинуть этот затерянный в пустыне оазис.
Он вел Франсуазу туда, где были привязаны лошади, как вдруг женщина, споткнувшись возле какого-то шатра, остановилась, и ее глаза сверкнули. Майор слишком хорошо знал этот взгляд и потому мысленно застонал.