Я промывала и промывала раны холодной родниковой водой. Руки начало ломить. А в углу скопилась изрядная красноватая лужа. Струйки розовой воды бежали по неровному полу тонкими ручейками… Пальцы на обеих руках эльфа были переломаны, ребра, похоже, уцелели. На ноги, где в открытых ранах тускло поблескивали кости, я вообще боялась смотреть. Хорошо, что здесь царит сумрак, иначе от полуобморочной принцессы было бы еще меньше толку. Я скорее теоретик. Закончив с этим и шелковой шалью, осторожно перевалила бессознательное тело на сухие покрывала и отправилась наружу. Где животное невозмутимо общипывало последнюю траву. Сняла с седла сумку и отнесла в пещеры.
Копаясь в ней в поисках съестного, я всей спиной вдруг почувствовала это… эльф, распластанный на старом тряпье, открыл глаза, силясь что-то сказать. И в его яростном, вполне осознанном взгляде, плескалась такая ненависть! Почти материальная, она струилась и стелилась по пещере, клубясь черным туманом. В груди захолодело от страха… слов нет, воздух встал в горле ледяным комом.
Это та самая легендарная эльфийская эмпатия, немалых войск стоившая нашим генералам. Искренние чувства, бьющие наотмашь по разуму. По ногам прошла судорога боли. Чужой… Развернувшись, рухнула перед раненым на колени, рассадив их до крови какими-то осколками.
- Молчи, шпион, молчи, и терпи. Я - не целитель, так что… все зависит только от тебя! - постоянно сглатывая, попыталась выправить переломы. Вздрагивающая теплая плоть под пальцами неохотно поддавалась моим жалким усилиям. Открытые раны пришлось просто прикрыть оторванным подолом. Вроде получилось, но… - Сейчас время идет к вечеру, мне надо будет вернуться. К ужину, а то хватятся, пошлют кого-то на поиски. Нам этого не надо…ты лежи, и главное, не шевелись. Ведь кости должны срастаться ровно. Вы же стойкий народ, вот и терпи, не терзайся, не беспокойся. А переломы все равно фиксировать нечем. Я вернусь, завтра утром, честное королевское…
Пока я прикрывала камзолом и ветхим покрывалом израненное тело, я видела его глаза. Он мне не верил. Ни на грош! Да я его и не винила, потому как сама не знала, достанет ли у меня решимости вернуться.
Меня по-прежнему никто не замечал. И хорошо… Иначе как пришлось бы объяснять свое позднее появление, по пояс в грязи, без шляпки, камзола в обрывках юбки и драных лосинах? Хотя дождь и грязь сделали свое дело, смыв следы крови. И с меня и с коня. Но сам до ужаса непрезентабельный вид? Конюх, которому отдала несчастное животное, и горничная, отпаивавшая меня горячим вином, не в счет, с ними у меня отличные отношения. Они меня жалели и им сошла сказка о неудачном падении… А вот кто-то облеченный властью и знанием, умеющий задавать неприятные вопросы едва ли не обратил бы внимания на всякие мелочи. И на немаленький тючок, который я собиралась собрать.
Этой ночью мне не пришлось спать. С трудом высидев положенное время в столовом зале, где собиралась на ужин королевская семья, отправилась бродить по замку. Короткому налету подверглись поочередно библиотека, кухня и лаборатория дворцового целителя. Благо, никто не мог запретить мне ходить туда, куда хочется, ибо я - королевская дочь! И отчего-то было совершенно безразлично то, что придворные нажалуются отцу о недостойном и неподобающе плебейском времяпрепровождении кронпринцессы. К тому же его величество абсолютно недоступен, второй день заседая с Советом Королей. Только в его власти запретить мне что-либо. Королева же - развлекается!
Утром в конюшнях достаточно было вымученного взгляда и короткого пояснения, что скрываюсь в лесу на целый день. От родственников. От того и беру с собой запас еды.
В душе царило смятение. Хотелось все бросить и спрятаться среди зеркал и гобеленов замка, но что-то не давало отступить. Какое-то дикое упрямство и дерзкое желание сделать нечто… что зачтется мне. Потом, когда-нибудь. Быть достойной… И, поминутно оглядываясь на приземистые строения, будто прощаясь с прежней жизнью, я нырнула в лес.
Густой туман глушил звуки шагов. Напряженно оглядываясь, понукала лошадь идти быстрее. Темный осенний лес пугал. Иррациональный страх и беспокойство за эльфа гнали вперед. Не умер ли, не нашли? Поплутав по тропам, вышла к беседке…
Эльф все так же лежал на куче тряпья в глубине пещер, грудь его медленно вздымалась в такт хриплому дыханию.
Кинув вещи, замерла над ним встревоженной озабоченной птицей. И прислушалась… затем встряхнулась, скидывая оцепенение. Сколько много еще надо сделать!
Мне рассказывали про инстинкты целителей, а я еще не верила! Это как одержимость, желание во что бы то ни стало защитить и исцелить. Столь неподобающего чувства просто не должна испытывать вышколенная принцесса! Первый пациент, как первая любовь…
Не подумайте плохого. Я знаю, что такое любовь, флирт, романтика… Меня никто не держит впроголодь, я обожаю балы, концерты, пикники и никогда, до последнего времени, не была лишена внимания родителей. Но сейчас у меня траур, а высочайшее положение обязывает своим примером показывать людям, как следует придерживаться законов. Пару месяцев назад, летом, погиб мой жених. Доблестно сражаясь в первых рядах наступающей пехоты, был сражен орочей стрелой. Но много ли доблести в поджогах беззащитных дриадских рощ, скажите мне?
Принц Синаад был до дрожи неприятный молодой наглец, но выгодная и стратегически правильная партия. Младший брат короля Вераана, нашего северного соседа. Скрывая неимоверное облегчение, если не радость, я коротко отстригла волосы, демонстрируя должную степень печали. И более не посещала развлечений.
После полагающегося по традиции двухгодичного траура я превращусь в настоящий перестарок. Ведь двадцать лет - для принцессы предельный возраст, после достижения которого она никому не нужна. Никто не возьмет замуж ту, в плодовитости которой могут возникнуть сомнения. Поставить под угрозу продолжение династии? Никогда. Конечно, сопредельные герцоги бы не побрезговали породниться с королем, но… Отец четко сказал, что ни за кого менее родовитого меня не отдаст. И я этому рада. Наконец-то смогу заняться тем, что интересно мне, а не требуется для нужд королевства. Это была хотя бы иллюзия свободы…
Занятая циничными мыслями, я перестелила одеяла и зажгла лампадку. С момента, как вошла в пещеру, за мной внимательно следил эльф. В ясных глазах не осталось ни капли того мутного бреда, перемешанного с ненавистью, так напугавших меня вчера. Раненый выглядел гораздо лучше, покой и минимальный уход делал свое дело. Раны начали потихоньку срастаться, и не воспаления, не лихорадки не было. Живучий оказался остроухий.
- Ну что, шпион, - присела я рядом, - есть - пить будешь? Просто моргни! - торопливо добавила я. Эльф, внимательно вглядываясь в мое лицо, медленно прикрыл глаза.
Перелила бульон из фляжки в фарфоровую миску. Подложила под голову пациенту еще одно одеяло.
- Горячее, - предупредила я, поднося ложку к разбитым губам. - Осторожнее…
Эльф был вполне в сознании. И ощутимо вздрагивал под моими пальцами, когда я накладывала мази и гели на открытые раны, фиксировала и бинтовала переломы. Но - терпел. Просто не могу представить, насколько ему было тяжело. Сама себе я же посоветовала засунуть поглубже смущение. Что делать, не приучена я к виду обнаженного мужского тела…
Почти до ужина просидела с ним в пещере, потихоньку отпаивая бульоном с сухарями. Не переставая что-то говорить, меняла повязки, накладывала швы. Просто сидела рядом.
- Знаешь ли, кто пожаловал на последний совет королей, шпион? Эрреани. Те самые, полулегендарные. Хотят остановить войну… Только ни отец, ни прочие короли не согласятся, ведь это - прямой ущерб их чести, их амбициям. И не надо полыхать на меня ненавистью, не я начала эту войну! Да и прекратить не в моих силах! И не раз я уже жалела о том, что родилась коронованной принцессой! Многое в моей власти, но не это… Знал бы ты, как мне надоело терять друзей, знакомых, родственников? Видеть чинимые прямо под окнами покоев зверства? Впрочем, что я говорю, ты наверняка потерял гораздо больше, если тебя занесло в разведку. Да и зверства… попробовал на собственной шкуре. Не хмурься, я не шучу, просто откуда мне знать? Сожжены почти все Дубовые Рощи дриад, разрушены Алые башни… столько потерь, ради призрачного величия человечества, ради тщеславного желания стать единственными и лучшими! Пять лет, вырванных из жизни, а сколько их еще будет? Похоже, вечер наступает… что-то я заболталась, не подобает так распускать язык при посторонних. Поправляйся, а я… завтра еще приду…