— Отлично! — восклицает Левашов, хотя Евдокимов еще не закончил движения, и объясняет: — Уже видно было, что у него получится!
Такие, казалось бы, незначительные эпизоды не случайны. В них — проявление того, о чем артистам Большого только что сказал оперный режиссер Ковент-Гардена.
— Отличительные черты вашего искусства — вдохновение и коллективизм!
Столь простыми и легкими, естественными и само собой разумеющимися кажутся черточки коллективизма. Но совсем не просто и не легко складывается коллектив в любом советском театре, в любом творческом объединении, в любом учреждении. Становление коллектива — ведь тоже, по существу, борьба за коммунизм. Борьба за чистоту человеческих отношений. Борьба за дружбу, против сплетен, кляуз, зависти. Борьба за талант, против бездарности. Против выскочек, особенно против бездарных выскочек.
Немало еще у нас поражений в борьбе за коллективизм. Но больше побед, что закономерно н естественно, потому что семена их были заложены в плодотворную почву в дни Октября.
Известно, что лучший отдых — смена обстановки. Мы решили хотя бы на часок съездить в Кью-Гарденс, — лондонский ботанический сад, пользующийся мировой известностью.
В самом деле — мир волшебной сказки. Монументальные деревья. Вековые бархатные газоны, на которых пышные маргаритки напоминают лебяжий пух.
Я заговорила со старым садовником, убиравшим газон. В ответ на мой вопрос, почему деревья и кусты посажены так редко, так далеко друг от друга, он сказал, подумав:
— У нас есть пословица о том, что все ветки растут так, как им удобней... Посмотрите, как пышны кроны платанов, сосен, кедров — это потому, что им дали место для вольного роста. Пусть растут как хотят.
Садовник посмотрел на меня мудрыми глазами рембрандтовского «Старика» и убежденно произнес:
— Так и в жизни. У нас свободная страна — каждый волен расти, как ему удобнее!
— Сколько лет вы здесь работаете?
— Шестьдесят лет, миссис. Подстригаю газоны, слежу за клумбами, что под открытым небом. В оранжереях работают другие. Я начал помогать отцу, когда мне было лет восемь...
— Неужели вам никогда не хотелось быть не просто садовником, а самому планировать такие же сады или, скажем, выращивать какие-нибудь новые, необыкновенные цветы? — наивно воскликнула я.
Старик покачал головой, но вдруг его глаза блеснули огоньком далекой молодости. Давней мечты.
— Много лет тому назад я хотел работать в оранжерее, миссис, — сказал садовник, — но, видите ли, мой отец работал здесь...
— Так почему же вы говорите, что у вас в стране каждый может расти, как ему хочется?
Я тут же пожалела, что спугнула откровенность моего собеседника. Он не понял моего удивления, нахмурился. И закончил разговор вежливым:
— Благодарю вас!
«Любая красавица может завоевать титул королевы» — так рекламирует английская печать Международный конкурс красоты, происходящий в Лондоне. Газеты с таким увлечением рассказывают о «грациозности, изяществе, легкости и пластичности движений» участниц конкурса, словно речь идет о балеринах или будто авторы подобных статей задались целью противопоставить Конкурс красоты спектаклям Большого.
Вместе с несколькими нашими артистами я пошла посмотреть «международных красавиц».
В конкурсе принимают участие 24 страны, которые предварительно провели «соревнования красавиц» у себя, определили своих финалисток и вручили им денежные призы. Новая Зеландия прислала официальным отказ на том основании, что «конкурс носит несколько эротический характер». Отказ Новой Зеландии был широко разглашен — видимо, для того, чтобы подогреть интерес публики к предстоящему событию.
Представительницы 24 стран съехались в первоклассный лондонский отель «Ховард», тот самый, в котором живет Галина Сергеевна Уланова. Заключительный смотр — в театре «Лицеум». Сюда мы и пришли. У входа купили «Проспект конкурса». В нем указаны, так сказать, необходимые габариты претенденток на титул «мисс Мира», например рост не должен превышать 5,5 фута, объем бюста не должен быть больше 36 дюймов.
Зрительный зал театра «Лицеум» ярко освещен и пышно разукрашен флагами стран-участниц, гирляндами и букетами цветов, пестрыми лентами.
В ложах бельэтажа и бенуара накрыты столики с шампанским и пломбиром, изготовленным в форме женских фигур. Из зрительного зала на сцену идет помост, устланный коврами, по которому поднялись представители прессы и жюри. Зрелище передается по всем каналам телевидения.