Кивнула, запоминая достаточно условный адрес, и отправилась дальше. Реакция прохожего была крайне странной, и тем не менее я воспользовалась его советом и совсем скоро уже подъезжала к нужному зданию. «Постоялый двор „Румяный гусь“» значилось на действительно красочной деревянной вывеске. Рядом художник-авангардист изобразил, скорее всего, блюдо с тем самым гусем, но признать в буро-коричневой кляксе жареную птицу можно было лишь благодаря бурному воображению.
Несмотря на то что я проезжала по довольно благоустроенному району двух- и трехэтажных каменных домов с палисадниками и фонарями, на ступеньках постоялого двора валялся пьянчужка в обнимку с литровой бутылью. Брезгливо поджала губы, но большого выбора у меня не имелось, и я кое-как спешилась с Порше. Моментально почувствовала все прелести многочасового путешествия, которые до этой минуты как-то сильно не давали о себе знать, порадовалась, что никто не видит моего перекосившегося лица и трясущихся коленок, и минут пять приходила в себя, заново привыкая стоять.
Зато когда двери трактира распахнулись настежь и громила с физиономией не отмеченной интеллектом выкинул за порог еще одного пьянчужку, я встретила его аристократически-надменным взглядом и каменным лицом.
— Любезный, распорядитесь расседлать мою лошадь и поднимите вещи в комнаты.
— Я? — изумился вышибала, оглядывая меня с головы до ног.
— Можете предложить иные варианты? — Мой голос сочился наглой язвительностью, но на этот раз не из-за природной вредности, а больше от усталости и голода.
— Да как бы… — растерялся мужчина и посмотрел мне в глаза. Побледнел и часто-часто закивал. — Бут сделно, ваше сиятельство!
Уже второй раз меня назвали сиятельством, но только сейчас я сообразила, что дело, скорее всего, в моем лице. Только не говорите, что я не в своем теле! Не хватало еще, чтобы очередной знаток сиятельств опознал во мне самозванку и это достигло ушей местных стражей! Мысленно похолодев, я все же нашла в себе силы войти в трактир и сразу оказалась в совершенно иной атмосфере. Если снаружи на город опускалась прохладная тишина ночи, то в трактире царило пьяное веселье. Большое помещение занимали два-три десятка столов, и за каждым сидели посетители. Стараясь не сильно глазеть и не привлекать к себе ненужного внимания, я быстро нашла взглядом барную стойку, неподалеку от которой на импровизированной сцене наигрывал на подобии лютни местный музыкант.
Прикинув, что по поводу комнаты нужно поговорить, скорее всего, с барменом, я двинулась в нужном направлении и, благополучно миновав несколько особо буйных столиков, достигла своей цели.
За стойкой, к моему большому удивлению, я обнаружила не мужчину, а немолодую тучную женщину, которая при виде меня нахмурилась и недовольно поинтересовалась:
— Че надоть?
Разительный контраст подобострастия со стороны вышибалы и пренебрежения от барменши вызывал внутреннее недоумение, но я не позволила ему проявиться на лице.
— Комнату на ночь и ужин, — произнесла спокойно.
— Местов нет, — ухмыльнулась толстуха, кивая в сторону полного зала. — Аль сама не видишь?
— Очень жаль…
В груди неприятно засвербело, и спавшая со вчерашнего вечера интуиция чуть ли не вслух заявила, что мне бессовестно лгут. Что за новость? Только не говорите, что я теперь знаю, когда мне лгут! Хотя…
Удобно.
Интересно, а если попробовать так?
Я положила правую руку на стойку, позволяя хозяйке увидеть мой драконий браслет, и, не скрывая злости, уточнила:
— Значит, говорите, совсем мест нет?
Хмурый взгляд барменши на секунду остановился на браслете, и выражение ее лица начало меняться. Пропала наглая ухмылка, сошел румянец, задрожали мясистые губы, а глубоко посаженные глазки забегали в поисках спасения. К нам подошел вышибала, на плече которого висели сумки, снятые с Порше, и удивленно пробасил:
— А вы че еще тут?
— Да так… — Я многозначительно глянула на трактирщицу, и та на удивление верно поняла вполне прозрачный намек.
Дрожащей рукой вытащив из-под стойки ключ с номерком и усиленно пряча глаза, толстуха сипло выдала:
— Пятнадцатый, ваше сиятельство. Ванну принимать будете?
— Естественно, — фыркнула я, внезапно обнаружив в фальшивом статусе особую прелесть, но вовремя вспомнила слова прохожего и перед тем, как уйти, склонилась над стойкой. — Кстати, я тут инкогнито. Понимаете меня?