И не только радости, как выяснилось, потому что читать с листа у Ёжика совсем не получалось.
- Я не обучен нотной грамоте, - объяснил он. – Да и гитару впервые в жизни в руках держу.
Дубнер пожевал губы.
- Это плохо, - вынес он вердикт. – Вернее, не смертельно, но не очень хорошо.
Он встал со своего места и походил туда-сюда по домику, заложив руки за спину и что-то негромко приговаривая.
- Что ты хочешь сказать? – подал голос немного смутившийся Ёж. – Я тебя не слышу.
Бобёр остановился и, подняв голову, вперил взор в балки; кажется он что-то придумал.
- Настрой покуда гитару, - серьёзнее некуда изрёк он, - а я закончу с измышлениями.
- С какими?
- С крайне важными для нас.
Больше выудить из электрика оказалось невозможным. Что ж, колючий гитарист поудобнее устроился с инструментом, на котором предстояло играть, и стал крутить колки и дёргать струны, и прислушиваться к получающимся звукам.
Оторвавшись от размышлений, Дубнер покосился на друга. Тот поймал взгляд хозяина дома и только пожал плечами.
- Похоже, у меня не слишком хорошо получается.
- Похоже на то, - согласился Дубнер. – Это от отсутствия опыта. Однако времени учиться у нас нет: можем не успеть разобраться с засухой.
- А она настолько страшна? – удивился новоиспечённый музыкант.
- Ещё бы! – И конструктор гитары даже всплеснул мощными руками. – Ты разве не видел листовки с прогнозами от нашего главного метеоролога Фили?
- А в них есть что-то нехорошее?
- Значит, не видел.
- Так уж вышло, - взялся объяснять Ёжик, - что я постоянно пропускаю мимо глаз прогноз погоды, и всё потому, что расклеивает его Косяк, а у этого зайца врождённые проблемы с глазами. И, возможно, головой. По телевизору же метеорологические сводки я частенько пропускаю.
- Ладно-ладно, - прервал собеседника бобёр, но только лишь для того, чтобы посильнее замахать руками и эмоционально описать ситуацию: - Понимаешь ли, в чём дело! Засуха, что надвигается на нас, не просто сильнейшая – она самая сильная из всех возможных! Такой не было сотню лет, а может, и вообще никогда не было. В этом году лето грозит иссушить все грядки, сжечь все парники, испарить природные источники с водой и нанести непоправимый вред многим жителям. Мне-то проще: я построил регулируемую камеру с десятью погодными режимами. Просторная, с холодильником, душем и кроватью, она наверняка решит температурные проблемы.
- И где она сейчас? – не прекращая крутить колки, поинтересовался любопытный Ёж.
- Стоит внизу, в гараже. Как спустишься в подземелье, сразу направо. Но не в том дело! – Дубнер совсем заволновался. – Я-то как-нибудь справлюсь, спасибо навыкам электрика, а вот что делать с остальными?!
- Выходит, ты о них заботишься?
- То, что некоторые... личности обходятся с тобой неправильно, грубо и даже противоестественно, не даёт тебе права уподобляться им. Запомни, Ёжик.
- Запомнил, - уверил Ёжик. – Но дальше-то что? Нотной грамоты я не знаю, а без неё сыграть не смогу. Возможно, мои музыкальные экзерсисы и помогли бы (хотя лично я сомневаюсь: слишком много чести), но...
- Во-первых, - наставительно начал Дубнер, - отставить упаднические настроения. Понял?
- Понял.
- А во-вторых, - в том же духе продолжал бобёр, - ты настроился?
- Почти... вроде бы...
Дубнер поцокал языком, выражая определённую степень нервозности и нетерпения.
- Вот не люблю, когда всякие мелочи выползают наружу, чтобы мешать, - пояснил он свою реакцию. – Ладно, кончай крутить колки и попробуй сыграть.
Ёжик выполнил первую часть просьбы, а насчёт второй заметил:
- Но я ведь уже пробовал.
- А теперь ты попытаешься сыграть то, что я насвистываю.
И отшельник принялся свистеть. Ёж как зачарованный вслушивался в мелодию, что выводил Дубнер: с одной стороны, невероятно простую, всего-то четыре ноты, но, с другой, какую-то... невероятно сильную, даже в таком исполнении.
«Нет, не “сильную”: должно быть другое слово, - подумалось Ёжику. Он подыскал замену. – Эта мелодия словно бы раскачивает меня на волнах... “Качающая”, вот! Или... или – “качовая”!»
Дубнер перестал насвистывать и, уперев руки в боки, внимательно-неодобрительно воззрился на приятеля.
- Эй, Шарик... то есть, это, Ёжик! Ты чего уснул?
- Я не уснул, - тут же откликнулся шарообразный. – Просто задумался.
- Нашёл время! – И в словах бобра скользнула тень негодования; впрочем, зная характер музыканта-электрика, в том не находилось ничего удивительного. – Давай, я снова насвистываю, а ты играешь! И на сей раз не вздумай дремать!