Ёжик не расслышал, погружённый в смятение и множество толпящихся, сбивающих друг друга мыслей.
«Что случилось?.. Откуда это взялось?.. Почему?.. Как остановить беснующуюся природу?.. И возможно ли подобное?.. А может, осталось лишь наблюдать – и ждать? Ждать чего? Неизбежного конца? И, не исключено, печального... Во всяком случае, доносящиеся с улицы завывания, грохотания и крики не настраивают ни на что положительное...»
Дубнер выразительно кашлянул в кулак, привлекая внимание Ежа.
- Да-да? – наконец опомнился коротконогий.
- Я так и знал, - повторил бобёр и перевёл задумчивый, многозначительный взгляд с окна на Ёжика.
Тот пожал плечами.
- Не понимаю...
- Если бы я понимал! – раздосадованно бросил Дубнер и ударил кулаком по подлокотнику. – Мне ясно только одно: начался очередной катаклизм.
Гитарист бессознательно кивнул, а потом, осознав, что не догадывается, о чём речь, спросил:
- Катаклизм?
Дубнер утвердительно хмыкнул.
И лишь затем Ёжику пришла в голову такая мысль, что была поинтереснее и пострашнее предыдущей:
- Очередной?
Продюсер издал ещё один подтверждающий правоту говорящего хмык и завозился в кресле.
- Очередной-очередной, чтоб ему пусто было...
Ёжик вначале растерянно глядел на бобра, а потом неожиданно понял.
- Космические яйца!
Он аж привскочил с кресла, в котором расположился.
Дубнер покивал.
- Да, то был именно катаклизм, - сказал бывший электрик. – Кошмарный, неостановимый, здоровенный, что мои ночные кошмары!
- Тебе снятся кошмары? – не поверил Ёж.
- Регулярно, - мрачно ответствовали ему. – Они приходят ко мне только во сне, но если уж приходят... От них никуда не деться. Космические яйца, металлические, великанские, ужасные! Будто настоящие... нет, хуже настоящих! Они падают и падают, - продолжал рассказывать Дубнер, - и повсюду, куда они попадают, раздаются взрывы, и всё живое – абсолютно всё – погибает. Плодородная земля превращается в выжженную пустыню, а пустыни застывают кристаллами. Люди, животные – все сгорают без остатка в дьявольском огне! – Он почти перешёл на крик.
- И ничего нельзя поделать?
- Почему же? Можно, - слегка успокоившись, сказал Дубнер. – Не допустить этого. Или чего-то похожего.
- Но ведь оно уже случилось...
- Да. И от того никуда не денешься. Однако случаются ведь и повторения...
- Ты хочешь сказать, - медленно проговорил Ёжик, - что нынешние катаклизмы – это повтор того, что произошло когда-то давно? События, превратившего людей в животных, а животных – в людей? И навсегда изменившего Мир? Стеревшего память сферян и заставившего их жить по-новому?
- Повтор не повтор, а нечто крайне похожее. Настолько похожее, что мне жутко становится.
- Это заметно, - произнёс Ёжик.
Дубнер фыркнул и запахнулся в невидимый плащ.
- А что если катаклизмы, ну, те, которые мы сейчас с тобой наблюдаем, - говорил иглокожий, - что если они появились по нашей вине? Мы своими концертами и экспериментами с гитарами, музыкой, оборудованием и остальным сами их призвали?
- Может, и так, - проронил Дубнер.
- А что если эти катаклизмы – отголоски прошлых? – не останавливался Ёж. – Тех жутчайших событий, что стёрли с лица Земли динозавров, превратили людей в зверей и кто знает что ещё раньше или позже натворивших?
- Например, прогнавших или уничтоживших инопланетян, наших возможных прародителей? – совершенно серьёзно сказал Дубнер.
- Да! – воскликнул Ёжик.
- Может, и так.
- Вот. А я ещё удивлялся, как это получается, что по чистому небу всё равно плывут облака и из них сыплются одновременно и снег, и град, и дождь с крокодилье яйцо, и даже иней!..
- И не такое возможно, поверь. Увы.
- Но тогда получается...
- Получается, - неожиданно твёрдо прервал остроносого бобёр, - что, во-первых, на часах уже начало третьего ночи, а мы, во-вторых, ещё и спать не ложились. Тогда как менее задумывающиеся о судьбах Мира граждане уже вовсю дрыхнут: Дуди, Бумбук и прочие.
- Сложновато будет заснуть, после такого-то разговора, - заметил Ёжик.
Дубнер развёл лапами.
- А что делать? У нас ведь впереди гастроли.
Слово, произнесённое начальником рок-группы, для любого музыканта было магическим, однако же Ёжик сейчас был настроен на совсем другой лад: минорный и размышлительный. Он практически не понял, что и зачем говорит Дубнер.
- Давай, двигай спать! – изъяснился тогда толстолапый более понятно и прямолинейно. – Нам завтра выезжать, и я не хочу потерять перед важнейшими событиями своей – и вашей – жизни центрального музыканта в группе.