Чем же мог быть обусловлен неуспех? Сейчас, в паре случаев, и в тот раз, когда их едва не поджарила молния? Бессознательно водя пальцами по струнам, Ёжик поразмыслил на эту тему и пришёл к выводу, что материя реальности очень тонка, ввиду чего очень по-разному реагирует на парадоксальные раздражители, каковыми являются катаклизмы.
- Берег! – неожиданно завопил Волковский. – Вижу берег!
И тут произошло страшное.
Отвлечённый возгласом капитана, Ёжик воззрился вперёд, и его руки, упав на струны, случайно сыграли диссонирующий аккорд. Катаклизмическая природа, словно только того и ждала, немедля отозвалась на душераздирающие звуки, да ещё и жирно сдобренные ЖЖЖЖ.
Мгновенно собралась прямо над головами Ежа и Дубнера могучая туча.
- Берегись! – закричал бобёр.
Толкнул Ёжика и упал сам.
Вовремя! Из могучей тучи вылетела жирная молния и, ослепив присутствующих, ударила в палубу корабля, да с такой силой пронзила её, что выбила дно. Из пробоины тотчас начала хлестать вода, затапливая корабль.
- Ой-ёй! – придя в себя и продолжая бороться с кругами перед глазами и головной болью, проронил Ёжик.
А это было больше чем ой-ёй. Виноват ли в этом иглотелый, только молнии продолжали сверкать и сверкать, и бить рядом с «Крошкой» - и в сам корабль.
- А-а-а-а-а! – раздался истошный крик капитана, когда молния взорвала мотор.
Корабль замер.
Ещё два выстрела, но к тому моменту от затапливающей судно воды уже некуда стало деваться. Ёжик с Дубнером прижались к борту, бессильно ожидая развития событий. Несколько вспышек. Ёж отгородился лапкой. Новая вспышка!.. И остроносый вдруг со всей чёткостью понял, что летит куда-то вниз. А вокруг сверкает и сверкает, и сверкает!
И где-то кричит Дубнер. И ему отвечает Волковский...
Он упал в беснующиеся воды и сразу в ужасе подумал:
«Гитара!»
На глубину Ёжик покуда не ушёл, что было сил – а было их, с учётом условий, не столь уж много – борясь с обстоятельствами. Он плескался и отплёвывался, и сжимал, сжимал немеющими руками «Везеркастер».
Снова надрывные голоса друга-бобра и смелого капитана.
А потом бесконечная по очереди вспышка безжалостной молнии... и мир, вместо того чтобы набрать в яркости до предела, как ожидал Ёжик, внезапно погрузился для него в беспроглядную тьму. Всё прекратилось – звуки, свет, картинки окружающего мира... Всё. Осталась только гнетущая чёрная беззвучность, которая потом и вовсе превратилась в ничто.
Кажется, кто-то подплыл к нему, обхватил мощными руками и повлёк куда-то.
- Я бобёр, меня так просто не утопишь! – снова долетел точно бы из ниоткуда знакомый голос.
Рядом звучал и другой голос, менее знакомый, но тот, который Ёжик тоже определённо раньше слышал. Впрочем, говорить об определённости, теперь, когда его носило по волнам и кидало из забытья в бодрствование, не приходилось.
- Сыграй пару нот, вытащи нас отсюда! – надрывался Дубнер.
Но Ёжик не мог ответить.
- Ладно, я сам! – сказал тогда, решительно, почти безапелляционно, Дубнер и, не выпуская друга, провёл несколько раз по открытым струнам, играя аккорд Е. – Хватайся! – проорал он затем, обращаясь к бултыхающемуся тут же Волковскому, и, когда койот ухватился за его одежду, продолжил музыкальные экзерсисы.
Он снова и снова водил толстыми пальцами по струнам, отплёвываясь и стараясь не захлебнуться.
- Чёртова вода! Была бы она хотя бы не солёной!
И тут произошло нечто сродни чуду. Волна, на которой в данный момент лежала троица, приподнялась, истончилась, выдвинулась вперёд – и через полминуты буквально выкинула их всех куда-то. Как выяснилось, когда тела коснулись чего-то твердого и в нынешней ситуации не особо приятного – видимо, камней и песка, - их вынесло на берег. Волна отошла назад, размахнулась и ещё раз врезала по лежащим в обнимку зверям, протаскивая и дальше, прочь, прочь от бушующего моря.