Итак, вообразим себе потоки воды, низвергающиеся с неба на замок Авож, и оглушительные раскаты грома. В замке, в своих покоях, лежит графиня Д'Альбон. Рядом сидит повитуха, терпеливо держит роженицу за руку и отирает пот с ее лба, выражая надежду, что все произойдет очень быстро.
Свершилось! Девочка.
В замке отсутствует отец. Он не становится свидетелем появления на свет своего отпрыска. Граф Гаспар де Виши в это время обретается в своем доме близ Лиона, где отдыхает от надоевшей ему связи с несчастной графиней, своей кузиной.
Я не думаю, что графиня намеревалась поддерживать долгие отношения с Виши, и зачатие ребенка стало лишь неприятной случайностью (какая знакомая история!). Тем не менее впоследствии она будет очень привязана к своей вытертой насухо и громко кричащей дочери, которую повитуха положила рядом с матерью. муж, граф Д'Альбон, если вам интересно это знать, не принимал никакого участия в той истории. Много лет назад он покинул замок в поисках развлечении и удовольствий — занятий, столь характерных для нашей аристократии, — предоставив жене одной воспитывать двоих детей — девочку по имени Диана (к моменту появления на свет Жюли ей исполнилось шестнадцать) и младшего мальчика Камилла.
Теперь к ним присоединился третий ребенок. Случилось это, по ее собственным словам, во время грозы. Жюли утверждала даже, что помнит лицо матери, когда та приложила ее к своей груди. Графиня решила, что вопреки всему от нежеланной беременности у нее родился желанный ребенок. Может быть, графиня увидела в глазах новорожденной знакомое выражение глаз кузена, по которому все еще тосковала? Могу только надеяться, что это не так, хотя упоминание о том, что она унаследовала от него какие-то черты, позже объяснило мне очень и очень многое.
Те первые дни ее жизни были наполнены неподдельным большим счастьем. Диана и Камилл были слишком взрослыми, чтобы принимать какое-то участие в своей младшей сестре, но мать относилась к ней с большим вниманием и заботой. Полагаю, что в стенах замка Авож доброй женщине просто не хватало развлечений. Вскоре девочка начала проявлять недюжинный ум. Она с первого раза наизусть запоминала песни, которые ей пели, а потом и сама начала их сочинять. Ее способность запоминать слова (не только французские, но также латинские и греческие) казалась замечательной не только любящей матери, но и гувернанткам. С самого начала стало ясно, что она не обычный ребенок. Сама Жюли позже говорила мне, что при ее рождении электрические разряды каким-то образом зарядили ее мозг энергией, но я считаю это чистой фантазией.
В семилетнем возрасте она впервые увидела отца. Гаспар де Виши посетил замок Авож и сразу невзлюбил младшую дочь. Он увидел в ней лишь символ, знак того, что ему хотелось бы забыть. Будь его воля, он бы уничтожил девочку.
Однако он нашел в замке и нечто привлекательное. Графиня, его кузина, стала слишком стара, чтобы удовлетворить его изысканный вкус. Напротив, Диане было всего лишь двадцать три года, и она была настоящей красавицей. Гаспар решил жениться на ней.
Взять в жены дочь бывшей любовницы было шагом необычным даже в те дни, но Гаспар де Виши и сам был необычен в своем пренебрежении к условностям, человеческим чувствам и естественной нравственности, породившей эти условности. Он увидел нечто, понравившееся ему, и решил этим завладеть. Как бы то ни было, графиня, по-видимому, испытала облегчение, сбыв с рук Диану — трудного, испорченного ребенка, — которая была склонна обвинять мать в разрыве с ее родным отцом. Многочисленные попытки графини завоевать любовь Дианы вызывали лишь еще большее ожесточение девочки, только усилившееся после рождения Жюли, которую графиня буквально затопила своей естественной и ненасильственной привязанностью. Довольная своим жребием Диана уехала с Гаспаром в его замок Шамброн.
Проходит девять лет. Жюли уже шестнадцать — она обыкновенная девушка, полная очарования и ума, но начисто лишенная чувственности, которая непременно развилась бы в ней, будь она воспитана в гуще светского общества. Она вряд ли могла рассчитывать на блестящее замужество, но вполне могла претендовать на приличную партию, на мужа, который создал бы для нее достойные условия жизни. В конце концов, это единственная ее надежда, ибо ей не от кого было ждать наследства. Во всяком случае, не от отсутствующего мужа графини и не от Гаспара, который заранее лишил ее всякой доли собственности. Именно в это время, в 1748 году, графиня Д'Альбон тяжело заболевает. Она понимает, что состояние ее безнадежно и что самое главное теперь — каким-то образом обеспечить будущее Жюли. Графиня предлагает монашество, но Жюли сопротивляется: как сможет ее живой ум вынести суровую обстановку обители? Все усилия тщетны — единственное, что может сделать графиня, — это оставить любимой дочери небольшое годовое содержание, которое избавит Жюли от полной нищеты. На смертном одре графиня отдает Жюли ключ, веля открыть им нужный ящик письменного стола.
Из гордости, страха или извращенного чувства долга Жюли отдает ключ душеприказчику графини. В столе находят небольшую сумму наличными, которая переходит Диане. Жюли и сама переезжает в замок Шамброн — ей некуда больше ехать, — и граф де Виши великодушно предлагает ей стать гувернанткой троих детей, которых к тому времени родила сводная сестра Диана. Всякое другое решение стало бы признанием законного права Жюли наследовать часть его имущества. Итак, она уехала в унылый замок в предместье Лиона, и ее жизнь в течение следующих пяти лет превратилась в подлинное несчастье. Ей было бы намного легче, будь она настоящей прислугой. Но случилось так, что, будучи, по существу, служанкой, она ежедневно выслушивала напоминания о том, какое благодеяние оказали ей отец и сводная сестра. Единственным утешением Жюли стали дети, за которыми она присматривала: Никола, Софи и Абель.
У Абеля, младшего из детей, были ясные смышленые глаза, светлые волосы, унаследованные от матери, и милый добрый нрав. Жюли начала учить его читать, хотя мальчику не исполнилось еще четырех лет. Они уселись на пол, и Жюли, положив перед Абелем лист бумаги, крупными буквами написала на нем имя малыша.
— Абель, — произнесла она. — Повтори.
Мальчик повторил свое имя и рассмеялся. Жюли по очереди произнесла все буквы: А, Б… В последующие дни она продолжила уроки, постепенно добавляя другие слова, и через несколько недель Абель уже узнавал и прочитывал некоторые из них. Однажды утром Диана решила поинтересоваться, чем занимается Жюли. Никола и Софи играли, а Жюли с Абелем сидели на полу, осваивая грамоту.
— Что это за урок? — строго спросила Диана.
— Смотрите, мадам, — ответила Жюли сестре, — он пишет.
Она показала Диане куски нарезанной бумаги, на каждом из которых было написано по одной букве. Абель складывал куски так, чтобы получались слова. Диана склонилась над сыном и заговорила:
— Очень хорошо, если ты можешь, то сложи свое имя. Вот А. — Она положила перед сыном первую букву. Абель поднял голову и молча воззрился на мать. — Ну, какая следующая буква? Ты можешь ее найти?
Жюли заметила, что личико ребенка сморщилось от страха и волнения. Маленькие губки задрожали.
— Не распускай нюни, — жестко произнесла Диана, — покажи мне букву. Покажи, какая хорошая у тебя учительница.
Другие дети прекратили игру и, нервничая, смотрели, что будет дальше. Жюли не смогла промолчать.
— Мадам, прошу вас, мы же учимся совсем недавно.
— Не вмешивайся, — зло ответила Диана. — Ты что, воображаешь, что я не знаю, как мне воспитывать моих собственных детей?
Жюли поднялась с пола.
— Если вы сердитесь на меня, то не вымещайте зло на маленьком Абеле. Он не сделал ничего плохого.
На мгновение Диана потеряла дар речи, лицо ее побагровело.
— Как ты смеешь разговаривать со мной в таком тоне? В этом доме я решаю, что хорошо, а что плохо! — Она схватила Абеля за руку, и мальчик вскрикнул.