— Рой, клянусь богом, я говорю правду.
Я дал ему немного успокоиться. Он закурил и опустил окно. Потом я сказал:
— Ладно, выяснить нетрудно. Я скажу, что видел вас; посмотрим, что они мне ответят.
— Рой, прошу тебя, успокойся. Что тебе от меня нужно? Ну хорошо, они со мной связывались. Но если им станет известно, что мы встречались…
— Кто — «они»?
— Не знаю. И не хочу знать.
— Почему?
— Послушай… Больше я ничего не могу сказать. Я не знаю, почему выбрали тебя и зачем ты им нужен. Но могу сказать тебе следующее. Если прямо сейчас нас с тобой убьют, никто не будет арестован, никто не попадет под суд. И в газетах об этом ничего не напишут. Все будет организованно с самого верха, так же, как устроили твое освобождение из тюрьмы. Попытайся понять, Рой, я юрист, с такими вещами сталкиваюсь сплошь и рядом. Именно так и делают дела. Поэтому помалкивай, выполняй приказы — неважно даже какие, и, может быть, все обойдется, ты останешься в живых. Другая возможность — застрелиться. Ты сам сотворил свою судьбу, будущее написано на камне. Тебе их не перехитрить, признайся. Говорю тебе как другу, чем меньше о них известно, тем лучше.
Я вылез из машины и смотрел, как он уезжает.
Я вернулся в гостиницу пешком в шестом часу, по дороге только остановился на Дивижен-стрит выпить чашку кофе и съесть бутерброд. В номере, на ковре за дверью, лежал конверт. Внутри была записка, напечатанная на машинке: «Сегодня вечером в шесть часов смотрите последние известия по четвертой программе».
30
Я посмотрел по телевизору конец фильма о стадах оленей на Аляске, стараясь не заснуть. Около шести я пошел в ванную и плеснул в лицо холодной воды, потом разулся и подержал ноги под холодной струей.
Когда я вернулся в комнату, последние известия только начались. Передавали местные новости по Чикаго и пригородам. Минут пять-десять я слушал и смотрел, но ни один из сюжетов ничего мне не говорил. Я был почти уверен, что увижу себя в какой-нибудь программе о моем побеге из Хобарта. Когда на экране появилась фотография Шнейбла, я несколько секунд не мог понять, в чем дело, потом услышал голос диктора.
«…мертвым в машине в гараже здания на северной Лa-Салль-стрит, где находится его контора. Смерть наступила от удара по голове. Из машины и карманов жертвы ничего не было украдено. Полиция исключает ограбление в качестве мотива преступления. Шнейбл родился в Чикаго и последние десять лет являлся видным адвокатом по уголовным делам. Он также активно участвовал в политической жизни штата…»
Я выключил телевизор. Руки мои дрожали. Я подошел к телефону и снял трубку.
— Старшего коридорного, пожалуйста.
— Да, сэр. Сейчас соединю.
— Старший коридорный, — ответили мне.
— Говорит Уолдрон из номера 1705. Мой кондиционер не работает.
— Мы немедленно пошлем к вам человека, сэр.
Я повесил трубку, снял и повесил галстук в шкаф, потом сел на край кровати и обулся.
Раздался звонок. Я подошел к двери.
— Кто там?
— Вы вызывали по поводу кондиционера?
— Да, подождите секунду. — Я вынул из кармана носовой платок, свернул его и обмотал фаланги пальцев правой руки, потом открыл дверь.
У него была короткая стрижка и светлые волосы, дорогой костюм и галстук в горошек. Похоже, он учился в одной школе и кончал университет вместе с Пайном и Брукширом.
— Мистер Уолдрон? Моя фамилия Хинмайер.
Он был на полголовы выше и весил килограммов на пятнадцать больше меня. Поэтому, когда он закрыл дверь, я не стал ждать. Изо всех сил я ударил его по затылку, а когда он повернулся — три раза в живот. Он согнулся. Потом, сцепив руки, я нанес удар по затылку, одновременно подняв колено. Открыв дверь, по коридору я выволок его к пожарной двери,
вытащил на площадку и столкнул вниз. Боком он съехал половину пролета, потом рухнул на площадку. Я вернулся в номер, надел галстук, пиджак и на лифте спустился на первый этаж. В вестибюле все телефоны были заняты. Я взбежал на следующий этаж, нашел свободную будку и набрал номер приемной доктора Эпплгейта. Телефон прозвонил пять раз, потом ответил женский голос:
— Мне нужен доктор Эпплгейт… — начал я.
— Прошу прошения, его кабинет закрыт. Я только отвечаю на телефонные звонки.
— Как с ним можно связаться?
— Он должен звонить. Что ему передать — вашу фамилию?
— Нет, спасибо. Я попробую позвонить позже.
Я вышел из кабинки и подошел к внутреннему телефону в холле.
— Старшего коридорного, пожалуйста.
Метрах в пятнадцати от меня старший коридорный взял трубку.