— Ого! — отпивая небольшими глотками ледяной сок, Глеб Никитин все равно продолжал насмешливо смотреть на Джонни поверх стакана. — Если бы я знал о том, как мощно в здешних краях развит бизнес и как предприимчивы местные люди… Говори, приятель. Я слушаю.
Джонни, немного важничая, достал из нагрудного кармана голубенькую салфеточку и, подслеповато щурясь, тщательно протер ей свои сильные очки.
— Если Вы согласитесь сегодня уехать с нашего острова, то получите много денег.
— Это просьба Фриды?
— Нет, это мое профессиональное и во многом личное мнение. Ваш отъезд убережет мою клиентку Фриду Гарднер от многих неприятностей.
— Я чем-то мешаю госпоже Фриде?
— Вы мешаете мне.
Не зря толстяк носил такие толстые линзы. Взгляд сквозь них получался у него действительно точным и пронзительным.
— Деньги заплачу Вам я. Это мои личные средства. Но Вы должны дать мне слово, что не будете больше искать здесь этого… Вашего русского уголовника и немедленно покинете Антигуа. Или же, если в ближайшие часы Вам повезет и Вы сможете его все-таки обнаружить, то с острова вы уберетесь вдвоем! Это обязательное требование. Его не должно быть рядом с Фридой! Это не входит в мои планы.
На мягких подушках Глебу было очень уютно, а вот юристу Джонни, чтобы выглядеть предельно серьезным и убедительным, пришлось со стула встать, и поэтому он расхаживал вдоль дивана, попискивая по каменным плитам пола толстыми каучуковыми подошвами сандалий.
— Я помогу Вашему другу покинуть Антигуа нелегально и безо всяких хлопот, гарантирую… Если он внезапно найдется. А Вас я избавлю от пристального внимания нашей доблестной полиции.
— Сядь, приятель.
Джонни с детских лет не привык, чтобы кто-то, разговаривая с ним о деньгах, внезапно и сильно хлопал его по плечу. Поэтому мгновенно ослаб и не очень солидно плюхнулся на диван рядом с Глебом.
— Остынь. Ты не в суде, а я не присяжный. Ответь-ка лучше на мой вопрос.
Фланелевая салфеточка, пухлые ручки Джонни и его стерильные очки опять соединились в суетливом порхании.
— В последнее время никакой высокий сильный европеец не делал крупных бытовых ремонтов в домах Фриды? Сантехнику лично там не менял? Может, красил что? Стены, забор? Копал в саду, а?
Взгляд, брошенный на Глеба, был полон презрения.
— Твой Валери́ трудился у Фриды Гарднер по-другому, изо всех сил, но в несколько иной плоскости…
— Тьфу! Опять ты, Джонни, о своем, о сексуальном! Не об этих приятных делах я сейчас тебе толкую! И не о моем Валерке! Высокий немой европеец славянского типа не крутился вокруг госпожи Фриды в эти две-три недели?
— Немой? Нет. Немых у нее еще не было. Гарантирую.
— Вот это славно, Джонни! Тогда, приятель, это действительно твой личный вопрос! Ты даже не представляешь, насколько это славно и как сильно ты поднял этим самым мне настроение! Молодец, адвокат!
И, хлопнув гостя так же сильно по другому плечу, Глеб Никитин протянул ему ладонь для прощального рукопожатия. Но практичный Джонни привык при окончании деловых разговоров иметь в своем портфеле не эмоции, а готовые результаты.
— А мое предложение? Вы даже не спросили, сколько денег я готов заплатить!
— Как же люди любят нарываться на невежливые ответы…
Глеб вздохнул.
— Понимаешь, у некоторых русских людей есть одна странная привычка — они не продают и не покупают своих друзей. Тем же, кто предлагает за это деньги, мы обычно бьем морду. Показать как? Ну, если ты не желаешь, тогда, конечно… И еще совет. Почти дружеский. Попей каких-нибудь травок полезных, кураги покушай, сходи к урологу, может, и повезет тебе с Фридой-то. И не погибнешь ты через неделю после вашего бракосочетания от укуса совершенно случайной, но очень ядовитой змеи…
Свою солидную, но так и не раскуренную сигару юрист Джонни швырнул в толстый кактусовый куст у ворот бунгало и, скорее всего, он так и не услышал совсем необидный, но очень громкий прощальный смех Глеба.
Потом стало тихо, хотя произошедшее по-прежнему забавляло.
Король просил его выспаться, и капитан Глеб, с полнейшим почтением к словам монарха выключив лампу, растянулся на том же самом уютном диване.
В конце концов он все-таки задремал, но через секунду опять резко вскочил. Прошлепал босыми ногами по скользким керамическим плиткам к столу, поставил на подзарядку Валеркин телефон.
— Ветер, говоришь, кричит в джунглях…
Он кинул свою большую сумку на кровать, перегнулся, пошарил в боковом кармане и вытащил на простыню блокнот. Достал из него потрепанный, но все еще не распечатанный конверт.