— Тогда он обязательно должен знать английский язык!
Капитан Глеб Никитин никогда не спешил высказываться, но сейчас не сдержался.
— Правильно!
Полицейский назидательно поднял вверх указательный палец.
— Правильно! Совершенно верно! Наши специалисты, вернее, наши американские коллеги считают, что при поимке Роман обязательно заговорит и именно на английском языке! Это дело времени…
— Но акцент при этом у него будет ужасным!
— Почему?
Офицер был искренне озадачен.
— Почему вы считаете, что он плохо говорит на английском языке?
— Иначе его хозяева не придумали бы для него маску немого! Первый же разговор с опытными яхтсменами выдал бы в нем русского! Поэтому он и стал для всех немым. А какой он национальности… Об этом никто и никогда здесь не задумывался.
Капитан Глеб встал рядом с полицейским у карты.
— Я попробую продолжить. Если я буду не прав, то вы меня поправите. Договорились?
— Уверен, что Фил, или, как вы его по инерции называете, господин Филатенко, сам способствовал созданию легенды Немого. Многим он рассказывал, как пожалел не говорящего матроса, вроде как хорвата, отставшего от какого-то большого парусника, где бедолага трудился риггером или, проще говоря, такелажником.
— Кстати, офицер, вопрос. Тут все свои, так что не стесняйтесь… Ваш комиссар в личной жизни не проявляет определенной слабости к ювелирным украшениям, а? Особенно к серебряным?
Полицейский молча продемонстрировал собравшимся, как люди с черным цветом кожи умеют замечательно краснеть.
— Понятно. Продолжим о злодеях. Думаю, что Фил был очень осторожен, никогда не афишировал свое знакомство с мнимым немым. Помог ему поселиться в разбитой яхте, привозил ему туда продукты. Организовывал его встречи с другими людьми, отвозил, доставлял куда надо, если возникала необходимость.
Я уверен, что за время своего пребывания на острове Филатенко занял гораздо более серьезное положение в местном наркотрафике, чем он сейчас пытается описать. Не грубый малыш Рома, а прожженный делец Фил крутил здесь все грузовые дела! Да, кстати, офицер, рекомендую вашим американским коллегам поинтересоваться, в связи с какими такими значительными событиями господин Фил два года назад внезапно прекратил свои туристические походы на яхте в Турцию? Думаю, что ответ будет очень любопытным.
До определенного времени Фил во всех своих делах на Антигуа был аккуратен. Перевозил небольшие грузы, тщательно продумывал каждый раз поводы для выхода в море. Брал с собой в эти рейсы жену, ребенка. Да, конечно, он знал, что эта партия кокаина очень опасная, и страшно не хотел с ней связываться. Но слаб человек! Жадность и трусость сыграли свою роль! Своим хозяевам он не смог отказать, да и обещали те, очевидно, ему в этот раз очень много. Фил взялся за дело, но решил горячий груз трогать не своими руками…
Глеб кивнул на Валерку. Полицейский немного смущенно перебил его.
— Все правильно, но, извините, здесь официальная беседа…
— Ничего страшного, офицер, можете продолжать…
Присев на стул, капитан Глеб небрежно согласился с полицейским, и тот смиренно обратился к Валерке.
— О каком количестве наркотиков шла речь, когда преступники заставляли Вас переправить груз на своей яхте?
— Килограммов двести, триста… Так Фил говорил тогда.
— Всего на яхте «Тикондерога Нуово» офицерами службы по борьбе с наркотиками было обнаружено четыреста двадцать килограммов высококачественного кокаина на сумму…
— А они же еще выбрасывали!
Чернокожий полицейский ласковым жестом успокоил взволнованного Валерку.
— Ничего не пропало. Их очень вовремя остановили.
Король зевал и знаками показывал Глебу, что ему очень хочется курить.
Караульный, скучавший у ворот полицейского участка, с улыбкой протянул королю Робу зажигалку.
Валерка с хрустом потянулся, зажмурился на пронзительное солнце.
— Ну, вот и все. Даже как-то скучно стало.
Утомленно присев на камень у стены, король затянулся сигареткой, густо выдохнул, закашлялся.
— Жаль, что один все-таки сбежал.
Глеб со спокойной усмешкой наблюдал за своими соратниками.
— Уверен, что Немой сейчас дрожит в каком-нибудь глухом углу и думает только, как навсегда исчезнуть отсюда. Хозяева не простят ему такого грубого дела.