Ваймс замер в ожидании. Ничего не произошло. Только Шалопай, казалось, немного успокоился, затихнув на коленях патриция. Ваймс осторожно кашлянул.
— О, Ваймс, — Ветинари вышел из своего оцепенения мгновенно, будто ничего и не было.
Шалопай спрыгнул с его рук и засеменил в сторону Ваймса.
— Как прошло ваше знакомство с профессором Парадигмусом?
— Прекрасно, — Ваймс вздохнул, когда задница Шалопая вновь опустилась на его правую ногу, — он выглядит действительно… увлеченным своим делом человеком.
Ветинари с едва заметной улыбкой наблюдал за Ваймсовой капитуляцией перед упертостью и дружелюбием четвероногого покорителя сандалей.
— Сам Аркканцлер рекомендовал мне профессора Парадигмуса как настоящего эксперта в своей области. Или, как он выразился, «абсолютно повернутого спеца по всяким таким делам».
— Ну, похоже, Аркканцлер оказался прав, — Ваймс неопределенно пожал плечами. — Я провел в лапах этого «спеца» изрядное время, изображая подопытного кролика, но до сих пор не хрюкаю. Как по мне, это точно показатель мастерства.
— Не думаю, что для кроликов характерно издавать подобные звуки, — заметил Ветинари. — Он сумел вам помочь?
Ваймс еще раз прислушался к себе — Тьма молчала. Не просто затихла, как она делала в последнее время, нет. Ваймс практически ее не ощущал. Лишь где-то далеко, на самом дне своего сознания, он чувствовал неспешно ворочающееся нечто. Тьма была где-то там, но она будто спала. Даже метка на руке Ваймса поблекла, став едва различимой. Что ж, это определено можно было назвать успехом.
— Да, сэр.
— Рад это слышать, — Ветинари поднялся из-за стола.
Ваймс провожал его взглядом, по инерции отмечая как новые, так и ставшие уже привычными детали. Манера Ветинари держать себя, помноженная на ореол вампиристости, производила впечатление. Вот только… Бинты. Ваймс вцепился в них взглядом.
Проклятые раны. Все еще. Были. Там.
— В таком случае, нам следует обратиться к другим насущным делам…
Бинты на шее уже начали пропитываться этой…этой черной сукровицей.
«Какого. Черта. Ты. Творишь?»
— Религиозное беспокойство последних дней… — продолжал Ветинари.
Религия, жрецы, культисты. Ваймс сумел заставить себя оторваться от созерцания перебинтованных запястий и вернуться к делам.
— У нас уже есть имена лидеров культа, сэр. Им недолго осталось беспокоить город. Теперь я могу…
— Теперь вы можете вернуться к работе по обеспечению безопасности во время Большого Молебна, Ваймс, — прервал его Ветинари.
— Но…
— Капитан Моркоу — прекрасный стражник, он сумеет разобраться с этим делом. Тем более, что профессор Парадигмус будет всячески содействовать проведению расследования.
— Но я бы мог… — попытался возразить Ваймс.
— А вы вернетесь к изначальному плану. И посвятите себя ему, — Ветинари был непреклонен. — Городу нужен ваш опыт и находчивость. Тысячи людей и не только выйдут в день Молебна на улицы. Испуганных или вдохновленных проповедями людей, Ваймс. И мы должны сосредоточиться на их безопасности. Нельзя допустить повторения еще одной Красной Осьмицы.
Это был удар под дых. Расчетливый, но совершенно справедливый. В мгновение ока Ваймс перенесся на много лет назад, в одно теплое майское утро. Сирень еще не успела отцвести, а земля на семи могилах (на самом деле, шести, ведь Редж Башмак выкопался наружу уже через пару часов после того, как по его холмику стукнула лопата) не осела. Это был день празднования, как его называли. После всех речей и невнятно произнесенных клятв лорд Капканс вступил в должность патриция Анк-Морпорка. Роскошные балы в его честь уже отгремели, но традиция требовала, что прикоснуться к торжеству должны были все. Поэтому по всему городу объявили, что во время народных гуляний будет раздаваться бесплатная выпивка, а народная молва добавила к ней еще раздачу подарков.
Ваймс, тогда совсем еще юнец, тоже решил хоть одним глазком взглянуть на торжество. Он отправился к дворцовой площади сразу по окончании своего дежурства, но когда он пришел на место, вся площадь уже оказалась битком забита народом. Столы для раздачи разбавленного пойла окружили добротными заграждениями, но Ваймс так и не узнал, чьей же светлой идеей было обнести ими и остальную площадь.
На самом деле, до сих пор существовало несколько теорий, что же в тот день пошло не так. Говорили, что людей на площадь пропустили значительно больше, чем планировалось изначально. И что выпивки не хватило на всех. И что кто-то из толпы вдруг крикнул, что начинают раздавать несуществующие подарки. И что Дворцовая Стража, отвечавшая за безопасность праздника, повела себя неверно. Что же на самом деле пошло не так? Ваймс считал, что все.
Он сидел на крыше одного из домов, примыкающих к Повращательному проспекту и пытался разглядеть хоть что-то, когда толпу качнуло. Сперва волна казалась небольшой, но уже спустя несколько мгновений Ваймс понял, что случилась беда. Закричали люди. Их крик перетек в безумно громкий, сводящий с ума рев перепуганной толпы. Все бросились к трем охраняемым проемам в заграждении, но те оказались слишком узкими, а людей было слишком, слишком много. Стражников, дежуривших на этих воротах, смело. А люди все прибывали и прибывали. Кто-то падал на мостовую и уже не мог подняться. Ваймс навсегда запомнил лицо парня, вжатого беснующимся человеческим потоком в балки ограждения. Он даже не кричал, ведь для крика нужен воздух, которому не было места в раздавленной груди.
Сперва Ваймс оцепенел. Его накрыло заразительным животным ужасом, хотя сам он находился в относительной безопасности.
«Ты так и собираешься тут торчать? — отвесил ему моральную затрещину внутренний голос. — Думаешь, сержант Киль стал бы просто сидеть на месте?»
И он спрыгнул вниз на грубо сколоченную крышу лавки кондитера. Какая-то женщина держала дочку на вытянутых руках. Ваймс успел подхватить ребенка, прежде чем женщину унесло толпой. Потом он помог вскарабкаться на крышу еще двоим. Краем глаза Ваймс видел, как стражники начинают ломать увешанные яркими плакатами заграждения, чтобы выпустить попавших в западню людей. С крыши Гильдии Убийц на другом конце площади на ближайшие пристройки соскользнуло несколько фигур в черном, последовав его примеру. Дважды Ваймса чуть не утянули вниз, навстречу неминуемой и мучительной смерти, но он удержался и продолжил втаскивать наверх тех, кого мог. Крыша лавки скрипела и ходила ходуном. Шум сводил с ума. Ваймс не помнил, как все закончилось. Он помнил только этот шум и тянущиеся к нему руки.
С тех пор прошло много лет. За все время своей службы Ваймс видел множество толп. Были толпы праздно шатающиеся, любопытствующие, недовольные. Но даже разгневанные и бросающиеся камнями толпы пугали Ваймса меньше, чем толпа Красной Осьмицы.
— Так точно, сэр, — отчеканил Ваймс. — Подобное не должно повториться.
Ветинари задумчиво кивнул.
«Забавно, — подумал Ваймс, — насколько сильно Ветинари отличается от всех своих предшественников».
Он не просто первый вампир на таком высоком посту, эта его особенность попросту терялась в россыпи других. Он первым восстановил дышащие на ладан дипломатические связи с соседями, после стольких лет. Наладил торговлю. Со временем вернул к жизни Стражу, позволил ей делать то, что она всегда должна была. И не только Стражу, если задуматься. Он заставил город… работать, починил его, будто старые часы. Подмазал здесь, заменил детальку тут. За последние годы Анк-Морпорк стал таким, как… Да может и не был никогда прежде.
«Когда он только пришел к власти, все подумали, что он какой-то не такой. Говорили, и года не продержится. Ха! Большая часть говоривших подобное, из тех, что остались живы и здоровы, сейчас поют совсем иначе, — думал Ваймс, глядя, как Ветинари подходит к окну и чуть отдергивает портьеру, чтобы поглядеть на город. — И он первый из патрициев, кто не стал устраивать из своего назначения на должность кровавое шоу».