пряжкой — и выуживая из них мобильный телефон. Тот вспыхнул ему в лицо ярким разноцветным пятном, и Милослав поморщился. Отыскивая нужный номер и нажимая кнопку вызова, он добавил: — Не могу остаться. Нужно ехать в отдел и заниматься этими двумя…
В трубке что-то невнятно крякнул женский голос, и Милослав, кашлянув, ответил:
— Добрый вечер. Детектив Войтех, пятый участок, криминальный отдел. Нужен офицер охраны по адресу улица Польская, 18, квартира 7… Госпожа Анета Блага… Да, прямо сейчас.
Из телефона ему несколько раз односложно и монотонно ответили, затем он добавил бесцветное:
— Спасибо, — и отнял мобильный от уха. — Полицейский будет через десять минут, — сообщил он Анете, убрал с её плеча руку, протер ладонью лицо и сухо добавил: — Встань с меня, пожалуйста.
Она отползла в угол дивана, подтянула к себе ноги, заслоняясь ими и обнимая колени. Наблюдая за тем, как Милослав поднялся и сел, рассматривая его голую широкую спину, она с удивлением обнаружила в себе мутный осадок разочарования. Блага ничего не ожидала, она догадывалась, что детектив вряд ли останется у неё ночевать и охранять её лично, — да и не была уверена, что в самом деле этого хотела — но почему-то не могла отделаться от неприятной горечи. Опустошение — этим емким словом она могла бы описать своё состояние. Она смотрела, как Войтех одевался в темноте, и думала о том, что — сколько бы себя не убеждала, как бы ни выстраивала свои отношения вокруг этой определенной модели — так и не сможет искренне наслаждаться бесчувственным физическим контактом. Сентиментальность, думала Анета, была неотъемлемой частью женской природы. Искоренить это возможным не представлялось.
Под письменным столом она заметила зеленоватые блики глаз Петрарки. Ей казалось, что кот смотрел с упреком и осуждением, и она была с ним согласна. Использовать детектива таким образом было: во-первых, подло, во-вторых, бесполезно, в-третьих, — в конечном итоге — болезненно. Словно слыша её мысли, Милослав Войтех протяжно вздохнул.
— Я так и не обработала твой порез, — спохватилась Анета, когда детектив застегнул пояс и наклонился за кофтой.
— Не беспокойся об этом, — ответил он. Какое-то время они снова неловко молчали, пока Милослав собирался, — натянул и расправил кофту, проверил содержимое карманов, спрятал телефон — а Анета наблюдала за ним, прикрывая собственными ногами свою наготу. Справившись, он поднял на неё взгляд, намереваясь что-то сказать, но с минуту выдерживал нерешительную паузу, в которой, — хоть выражение лица в темноте различить было трудно — казалось, размышлял над тем, что сказать, и, в конце концов, произнес:
— Я пойду. Патрульный скоро будет; думаю, я дождусь его внизу, пока буду курить и разогревать машину.
Блага невнятно мотнула головой и ответила только:
— Захлопнешь за собой дверь, ладно?
— Хорошо.
Она, не оборачиваясь и упрямо глядя перед собой, в съевшую силуэты мебели черноту, прислушивалась к тому, как детектив вернулся на кухню, подхватил со стула свою куртку и надел её, прихлопнув, проверяя, по карманам. Выйдя в коридор, он снова вздохнул.
— Доброй ночи, госпожа Блага, — сказал он и в следующее мгновенье вышел, осторожно прикрыв за собой дверь. Замок автоматически щелкнул, и снаружи послышалось отдаляющееся гулкое эхо быстрых шагов. Лишь когда они полностью стихли и с металлическим скрежетом внизу закрылась массивная подъездная дверь, Анета пошевелилась.
Не думать, не думать об этом — приказала она себе и первым делом решила отвлечься за компьютером. Она обновила дату отправки автоматического письма, дополнив его кратким описанием проведенной операции. У неё не было деталей или хотя бы имен задержанных, но сам факт того, что сразу после визита в центральный офис «CNR Mining Group» на неё попытались напасть, говорил сам за себя. И если детективу Войтеху требовались неопровержимые доказательства причастности для объявления подозрения Марцелу Ржиге, пресса могла вспыхнуть скандалом и с этим количеством информации. Она как раз закончила с электронной почтой, когда раздался прерывистый звонок.
Анете казалось, что предсказанные Милославом десять минут не прошли, а потому она всё ещё сидела за столом голая и растрепанная, ссутулившись и подперев голову рукой. Она выглянула в коридор, освещенный падающим из кухни светом. Звонок коротко и истерично повторился, а затем послышался голос:
— Госпожа Блага, полиция!
Она вскочила с места, оглядываясь в паническом поиске одежды. Натягивать белье, пуловер и джинсы было слишком долго — ещё не хватало, чтобы, восприняв её промедление за сигнал бедствия, патрульный выбил дверь и ворвался в квартиру, пока она прыгала по гостиной на одной ноге, пытаясь втиснуться в брюки. Потому она выбежала в коридор, где у шкафа валялись разрозненные ворохи одежды, и крикнула в сторону двери:
— Одну минуту, пожалуйста!
С ближайшей груды вещей она подхватила длинную, растянутую футболку, предполагавшуюся для использования как платье в том числе, но этим вечером Анете та показалась слишком откровенно короткой. И потому, не найдя ничего лучше, она подцепила с вешалки пальто — пропитавшееся острым дизельным ароматом после нескольких часов в душной старой «Шкоде» — и наскоро в него запахнулась, подвязываясь поясом.
Так — нелепо босая, со взъерошенными волосами, в не к месту теплом пальто — она отперла замок.
— Извините, — улыбнулась Анета стоящему на пороге офицеру. — Здравствуйте. Проходите.
Патрульный смерил её хмурым взглядом, недовольно поджав губы, и ответил, растягивая слова:
— Здра-авствуйте, госпожа Бла-ага.
Что-то в нём Анету смущало: то ли скорость прибытия, то ли небритость щек, то ли смятый воротник рубашки. Она отступила, впуская полицейского в квартиру, и всматривалась в его напряженное лицо. Её глаза заметили то, что мозг не успел преобразовать в четко сформулированную мысль, и это отдавалось где-то внизу живота невнятной тревогой. Анета обернулась к офицеру спиной, закрывая дверь, пока тот оглядывался в коридоре, — из темноты гостиной неяркой вспышкой показались глаза напуганного Петрарки — и вдруг поняла. Рубашка!
На полицейском была голубая форменная рубашка с темными погонами на плечах и нашивкой на нагрудном кармане, серые брюки с вмещающим в себя оружие, рацию и наручники поясом, черная фуражка с жестяной кокардой. А форменной куртки не было. Снаружи стоял сухой, пронзающий до костей мороз, а патрульный был так легко одет. Прошибленная этим открытием насквозь, Анета дернулась, оборачиваясь, но сильный толчок в спину впечатал её в неровно окрашенное белое полотно входной двери.
Она сдавленно вскрикнула от настигнувшего её сзади удара, а затем в шее остро возникла и стала стремительно нарастать боль.
========== Глава 13. ==========
— Ты вколол слишком много, — прозвучало недовольное над самим ухом, и Анета резко дернулась. Скрипучий голос взялся из ниоткуда, просто оглушительно громко и удивительно ясно возник посреди обрывистой мешанины лишенных четкости и цвета видений. Она попыталась открыть глаза, но веки были неподъемно тяжелыми. Сквозь узкие щели, давшиеся ей с невероятным усилием, Блага смогла рассмотреть лишь неясный силуэт.
— Ещё подохнет раньше времени, — процедил тот и отступил. В пульсирующие горячей болью, казавшиеся слишком большими, нездорово и воспаленно увеличившимися, глаза ударил яркий свет. Анета сдавленно ахнула и отвернула голову. В пылающий жаром лоб впилась россыпь чего-то мелкого и острого.
— Приводи её в чувство! У меня нет времени ждать.
Гулким эхом загрохотали тяжелые шаги, и ей захотелось сжаться, отползти от их необратимого приближения, но тело чувствовалось безжизненно вялым, неподатливым, не воспринимающим команды. Анете удалось пошевелить только шеей, отворачиваясь, упираясь в пыльный, холодный пол носом. Она не понимала, что с ней происходит сейчас, и не помнила, что происходило раньше. Последним отрывком мыслей, казавшихся настоящим воспоминанием, было видение широкой, бугрящейся напряженными мышцами, мужской спины. Блага силилась вспомнить, когда это было, и кому принадлежала голая, в слабом освещении исполосованная тенями спина, но каждая попытка сконцентрироваться терпела неудачу, и мозг заполняли хаотически движущиеся неспокойные галлюцинации.