Милослав Войтех делал ставку на то, что в обмен на возможность смягчить приговор — а тот при имеющихся неоспоримых доказательствах его причастности к убийствам Гелены Марешовой и Давида Барты и попытки убийства Анеты Благи обещал быть нешуточным — Козма Невен станет свидетельствовать против своего заказчика, но серб упрямо молчал. Опираясь на одни лишь показания Анеты, определенные как недостаточно достоверные в виду её состояния наркотического опьянения, судья отказывался выдавать ордер на арест Марцела Ржиги. Пока детектив вылезал из кожи вон, собирая удовлетворительную доказательную базу, глава правления «Czech Natural Resources Mining Group» успел бежать из Чехии. На то, чтобы добиться объявления его в международный розыск и подключить к расследованию Интерпол, у Милослава ушло ещё двое суток.
— Пока они будут заниматься бюрократией, — раздосадовано сообщил он Анете, направив невидящий взгляд уставших темных глаз куда-то выше её головы. В сопровождении полиции она была доставлена в дом своих родителей, и детектив заглянул в отведенный ей отцовский кабинет перед тем, как вернуться в Прагу. — Его след затеряется где-то в джунглях Латинской Америки.
Но Марцел Ржига нашелся в Великобритании, где в лондонском аэропорту Хитроу был задержан при прохождении таможенного контроля за нарушение правил ввоза валюты и драгоценностей. Когда чешская полиция, закончив со всей бумажной волокитой и убедившись в достаточной обоснованности такого шага, запросила у Великобритании экстрадицию Ржиги, тот уже несколько суток находился под арестом за предложение таможенному служащему взятки в размере сорока тысяч долларов. Под конвоем он был доставлен из Лондона в Прагу накануне, вечером третьего февраля.
Подозрения в содействии в ряде преступлений были также объявлены нескольким акционерам компании «CNR», дюжине чиновников и политиков — в том числе и бывшему министру промышленности и торговли Любомиру Кадлецу; и двум полицейским, один из которых — офицер охраны — безразлично наблюдая, как Козма Невен выволакивал Анету из квартиры, спокойно отчитался курящему у подъезда детективу Войтеху, что всё в порядке. Общее количество задержанных на данный момент составляло двадцать один человек, они обвинялись в более чем трех десятках разного состава и тяжести преступлениях: от коррупции и злоупотребления должностными обязанностями до рэкета, отмывания денег, контрабанды и преднамеренных убийств.
За несколько дней то, что изначально было лишь чередой предположений, не имевших под собой осязаемых и надежных доказательств, превратилось в массивное дело, обрастающее все новыми уликами и многословными в надежде на поблажки свидетельствами подозреваемых. Над объединенным расследованием прежде разрозненных дел теперь работало сразу несколько ведомств, а оказавшийся в эпицентре Милослав Войтех, раздираемый на части прокуратурой, адвокатами задержанных и прессой, всё больше походил на собственную тень.
Он — по требованию прокурора или юристов защиты — постоянно вызывал Анету в криминальный отдел для подачи показаний или очной ставки, и с каждым визитом она замечала, как всё отчетливее на нем отпечатывались бессонные ночи, недоедание и устрашающее количество выкуренных сигарет. Детектив, казалось, устало высох и осунулся; не имея возможности избежать встреч с Анетой, он постоянно — непривычно контрастируя с прежним поведением — прятал от неё взгляд. Однажды во время непродолжительного перерыва в несколькочасовом перекрестном допросе Блага, потеряв терпение и переполнившись невнятной досадой, нагнала Войтеха в коридоре у кофейного автомата и потребовала:
— Милослав, поговори со мной!
Выбирая из всего ассортимента двойной эспрессо и закидывая в отверстие нужное количество монет, он вскинул брови и, не оборачиваясь, переспросил:
— Поговорить с тобой? Я думал, тебе в последнее время хватает разговоров со мной более чем.
Анета обошла его и, упершись плечом в автомат, попыталась заглянуть в тщательно отводимое бледное лицо.
— Не как детектив со свидетелем, — объяснила она, и Войтех злобно вспыхнул:
— А как? Анета, как мне с тобой говорить? — Он оглянулся на длинный коридор и, убедившись, что поблизости не было лишних ушей, добавил: — О чем мне с тобой говорить? О том, что я пошел на поводу у своих неуместных чувств, что повелся на твоё соблазнение, что трусливо сбежал, пытаясь отрицать свою ошибку, и тем самым отдал тебя Ржиге на растерзание? Об этом ты хочешь поговорить?
Милослав подхватил наполнившийся темной ароматной жидкостью стаканчик и повернулся, чтобы уйти, но Блага преградила ему дорогу, и впервые с момента, когда она в полдень девятнадцатого января пришла в себя в больнице, он сконцентрировал на ней прямой взгляд. В океанической глубине его глаз штормили злость, боль и усталость.
— Ты что? — задохнувшись от удивления, произнесла Анета. — Ты винишь себя в случившемся?
Она и сама, терзаемая бессонницей, часто мысленно возвращалась к вечеру похищения, думала о сексе с детективом и пыталась понять, могло ли что-то произойти иначе, если бы они не переспали. И неизменно приходила к выводу, что — не подайся она своему минутному безумию и не прояви он слабость — была бы уже мертва. Милослав уехал бы от неё тридцатью минутами раньше, купленный патрульный всё так же отчитался бы о своём прибытии и о том, что с «госпожой Благой всё в порядке», наемник Ржиги вколол бы ей наркотик и отвез в заброшенное здание, где её труп в лучшем случае нашли бы вызванные случайными прохожими пожарные, в худшем — через несколько дней, гонимые морозом в помещение бомжи. Анета не оказалась бы голой, в панике мечущейся по прихожей в поисках первой попавшейся одежды, не натянула бы на себя пальто с так невнимательно, но так полезно забытым в кармане маячком, и не имела бы шанса на спасение. Она не верила в интуицию, космическую энергию, судьбу, провидение и прочие сомнительные концепции подобного порядка, но понимала, что всё случилось так, как должно было.
Милослав молча возвышался над ней, свирепо поджимал губы, плотно сжимал зубы и рассматривал её вдруг возникшую улыбку тяжелым недоуменным взглядом.
— Ты спас мне жизнь, — заявила Анета. — Понимаешь?
Тогда в коридоре управления криминальной полиции города Праги Войтех нахмурился и резко дернул головой, отрицая это толкование ситуации. Сейчас он в одних темных джинсах стоял на кухне и сосредоточено намазывал на тосты малиновый джем. Блага остановилась в двери и улыбнулась его голой спине. Эту банку варенья она купила утром тринадцатого января и спешила домой в предвкушении неторопливого вкусного завтрака с кофе и бутербродом, когда на лестничной площадке впервые встретила Милослава.
— Доброе утро, — не оборачиваясь, сказал он.
Под обеденным столом, пугливо опустив голову и прижав уши, сидел Петрарка. Он смотрел на Войтеха привычно настороженно, но с некоторой долей слабой надежды на то, что и ему перепадет немного еды.
— Доброе, — отозвалась Анета. — Уходишь?
— Через час должен быть у прокурора, — оглянувшись через плечо, сообщил он.
— Но сегодня ведь суббота. У тебя вообще бывают выходные?
Милослав хохотнул и повернулся, слизывая с пальца джем и отряхивая с рук крошки.
— Сказала та, которая, едва очнувшись, вцепилась в компьютер и телефон, — весело парировал он, искрящимся взглядом изучая голые ноги Анеты, а затем посерьезнел: — Я хочу поскорее засадить Ржигу и его подельников и убедиться, что ни тебе, ни кому-либо ещё они больше не угрожают. После этого у меня будет много выходных.
— Ладно, — она повела плечом и шагнула вперед. — А сейчас у тебя найдется несколько минут?
— Для Вас, госпожа Блага, даже больше, чем несколько.