"Вербена?!" — болезненная и тяжелая мысль, Целест застыл с рубашкой в пальцах, а потом выронил ее. — "Она…?"
— Прекратите! Что вы себе…
"Элоиза. Жива".
Они вывалились в комнату. Целест сжимал кулаки, его ресурс по-прежнему болтался где-то у дна, зато он собирался драться врукопашную. При необходимости. Он не только воин-Магнит, но и просто — воин… пора вспомнить древнее значение слова.
Элоиза стояла посреди комнаты, уперев руки в бока. Вербена сжалась за кроватью, похожая на зверька, застигнутого в норе сворой гончих. Гончие гремели цепями-шокерами на пороге.
— Какого… вы себе позволяете?! — Элоиза вздернула подбородок. Стражи или нет, ее это не беспокоит. Трое рослых громил, каждый из которых словно был внебрачным сыном женщины и орангутанга, щелкали серебристыми рукоятями, а цепи неярко поблескивали у ног. Целест невольно зажмурился. Такая цепь влегкую ломает бедренную кость взрослого мужчины. А Элоизу… и Вербену тоже — просто разорвет пополам.
Стражи хмуро поводили бритыми головами. Целесту почудилось, что они скалятся.
— Приказ выполнен, — гаркнул один из них.
— Да мать вашу, вы хоть знаете куда затащили ваши здоровенные задницы!? — в подобные моменты с Элоизы слетало луковой шелухой все воспитание и аристократизм. "Кое-чему я сестричку научил", невольно подумалось Целесту. Стражи неуверенно переглянулись.
— Приказ выполнен, — повторил другой, замечательный красными оттопыренными ушами.
Повисла пауза, а потом Целест кинулся бы — обязательно, если уж Элоиза не струсила, так ему и вовсе надлежит грызть глотки этим бугаям. Но из полутьмы за выбитой дверью появился еще один. Не страж — высокий пожилой мужчина, несмотря на возраст сохранивший горделивую осанку, из-за длинных волос более всего напоминал он престарелого поэта или художника; Рони тряхнул головой, невольно подмечая сходство уже троих.
— Отец! — подтвердили догадку Целест и Элоиза. Элоиза сориентировалась первой, метнулась к отцу — стражи только дернулись за ней, но с места не тронулись.
— Что происходит? Приходишь среди ночи с какими-то головорезами…
— Твой брат нарушил правила, дочь, — Адриан Альена смотрел сквозь Элоизу, словно девушка превратилась в стеклянную статуэтку. — Он и его товарищ виновны в преступлениях: самовольное отлучение из Цитадели, контакт с преступными элементами, несанкционированное воздействие на посторонних…
Элоиза повисла на пурпурной мантии отца. Та немного вздернулась, обнаружив, что под сенаторским одеянием — обыкновенная ночная пижама. Он тоже человек, почему-то подумал Рони, и улыбнулся.
Адриан Альена, всемогущий Верховный Сенатор… пожертвует сыном?
— Я не намерен перечить Гомеопатам. Они ждут вас снаружи. А ее, — кивок в сторону сжавшейся в комок Вербены, — следует уничтожить. Такова воля Гомеопатов, а я, Верховный Сенатор Адриан Альена, подтверждаю…
— Нет!
Рыжей молнией мелькнул Целест. Отвесил удар ногой одному стражу, второму достался тычок в глаз, отчего тот просел, подобно рухнувшей колонне. Третьему, красноухому, за шиворот влетел совсем чахлый, но пульсар; стражи хрипло ругались, но не смели атаковать сына Сенатора. Целест кувыркнулся через кровать, схватил Вербену и попятился к окну:
— Рони, иди сюда. Бежим.
— Поздно, сын, — Адриан Альена наблюдал за действом, словно за представлением в Опере. Недоставало инкрустированного жемчугом бинокля. — Тебя ждут на улице. Лучше сдайся, так будет проще. Взять их.
— Отец, — Элоиза едва не сдернула сенаторский пурпур, но Адриан мягко отстранил ее от себя. Жестом, подразумевающим: я объясню тебе все позже, малышка. Элоиза оставалась "любимой девочкой", а сын… что ж, говорят Магниты — нелюди, вот и Целест изменился.
Адриан тяжко вздохнул. На пальцах его, изуродованных артритом, мерцали рубиновые перстни, их он рассматривал, пока стражи скручивали отчаянно вопившего Целеста и его молчаливого напарника. Красноухий "достался" Вербене, и держал девочку за горло, готовый придушить по первому сигналу.
— Отец! Пожалуйста, нет, не надо!..
"Неужели так закончится? Вот так… просто… Вербену убьют, нас будут судить… плевать…"
Мелькнул и погас спичкой под дождем плазменный комок.
"Не могу. Не могу ничего сделать — ресурс исчерпан, а если бы и нет… не могу воевать против собственного отца", — опутанный блеклой платиной шокеров, Целест все еще вырывался. Бесполезно. Стражам не совладать с воином, но с девятнадцатилетним мальчишкой — сущая ерунда.