А порой грусть становится главным настроением рассказа. Грусть самой первой любви, грусть неизбежного расставания. Прочитайте «Кузнечика», и вам станет ясно, о чем речь…
И после этого уже не кажутся странными и чужими в такой книжке горькие (хотя и тоже не без юмора) рассказы об интернатских ребятах — цикл «Мы — инкубаторские». Эти два слова четко и глубоко раскрывают грустную тему. Тему, от которой не уйти, если касаться нынешнего российского детства…
Здесь я, как автор предисловия, оказываюсь перед соблазном начать пересказывать содержание понравившейся книжки. А делать это бессмысленно: книжку надо читать без предварительных кратких изложений.
Для начала обратите внимание на несколько названий: «Зачем приходил Зигзаг?», «Невероятный Колька и великолепная Кэт в своих лучших приключениях», «Давно не пахло земляникой». Неплохо, верно? И то, что там, за названиями, — не менее интересно. Прочитайте — не пожалеете. И ребята, и те, кто были ребятами в давние годы, но не совсем забыли это непростое время.
Принцип Портоса, или Последний свидетель
«— Так для чего же тебе понадобилось его освобождать, если он уже свободный?
— Только женщина может задать такой вопрос! А как же приключения-то?»
Когда я дал прочитать то, что здесь написано, одной образованной девушке, Переваловой, она нашла много недостатков. И что это за папа такой, который едва не пристрелил родных детей? И что это за неправдоподобное повествование? И нетипично ей, и непедагогично… Поэтому я переписал все заново, но теперь уж истинная правда восторжествовала и пусть никто не обижается… Мы, писатели, тоже люди, и нечего тут перед нашим носом выпендриваться. Ну, а кому лень читать — пусть смотрит телек. Там как раз опять кого-то больно бьют… Всё.
Я это пишу для того, чтоб люди знали, где лежат деньги. А то, если нас пристрелят, или покалечат, или мы станем заиками от перепуга, никто не узнает. Ну, а если по порядку, то меня зовут Максим. У меня есть брат Витька. Он старше меня на год, а начитанней — на сто. Мама наша на курорте, в Кисловодске. Ей повезло. У нас еще есть дом. Он наполовину двухэтажный. Там, где второго этажа нет, там у нас терраса.
Мы с Витькой спим как раз на втором этаже. Под окном у нас растет яблоня, которую мы в срочных случаях используем вместо лифта. А наш папа, Павел Семенович, хоть и член общества охотников и рыболовов, стрелять все равно не умеет. Надо же! Не попал в меня из ружья с десяти шагов. И в Витьку тоже не попал и, быть может, зря… Я не кровожадный, я просто Витьку лучше знаю.
О соседях… С одной стороны от нас живет боцман торгового флота дядя Витя. Он разговаривает с украинским акцентом, любит пиво, любит копаться на своем огороде, и еще он очень толстый. С другой стороны живет Мария Перевалова, хрупкая студентка филологического факультета, в очках и с тонким голосом. Иногда по вечерам она читает свои стихи. Такие, например:
Ну, и так далее. Это Перевалова женихов заманивает в свои сети таким интересным способом. Замуж ей очень хочется. Недавно вот Петьку Самсонова заманила, студента радиотехнического техникума. Теперь они вместе бормочут, как две психованные куропатки. В перерывах целуются около нашего забора и думают, что их никто не видит.
А вчера у папы разболелись зубы. Это у него из-за нервов. Ведь он переживает, как там мама на курорте в Кисловодске. Он всю ночь терпел, а утром меня разбудил, и мы поехали в город зуб рвать. А потом мы с замороженной челюстью и без зуба возвращались обратно. Мы ехали по центральной улице. Солнце уже встало. А люди еще спят. Даже машин нет. Пусто. Тихо. Светло. Чисто. И очень непривычно. Перед нами поливалки проехали. Папа машину разогнал и мотор выключил. Шины по мокрому асфальту звенят. Птицы громко разговаривают — эхо прыгает между балконами многоэтажек. Липа цветет. И запах у нее плотный, словно вода. И мне захотелось свернуть такой умытый город в трубочку, как газету, засунуть в карман и увезти с собой, чтоб гулять по нему, когда захочется. А потом дорога повернула на мост. Внизу текла наша широкая река Самарка, одинакового с небом цвета. Папа включил мотор, разогнал машину и опять выключил. И окна пооткрывал. Теперь пахучий воздух пролетал сквозь нас… И было так здорово на душе и легко! И уж точно казалось, что самое счастливое и прекрасное в жизни впереди.