--Уходим, как умные Мани! - Пит сдергивает меня со стола, обхватывает поперек спины, поддерживая и почти волочит к двери.
--Стой, пистолет возьми у фрика! - напоминаю я ему, когда он протаскивает меня мимо замершего на полу полисмена.
Картина кажется мне смешной - оглушенный, надеюсь все же живой, полицейский и голая бронзовая девка - еще та композиция...
--Чтоб застрелиться? - хмыкает Пит, и бросает, - с оружием, мы террористы, а безоружные так... простые парни. Может не рискнут стрелять, - совсем тихо добавляет он.
Наш проход-пробег по коридорам мне совсем не запомнился, на нас просто никто не обращал внимания... Сердце гремело в горле, мыслей не было - вернее была лишь одна не завалиться на виду снующих по участку людей.
Окликнули нас только возле выхода. Сидящий за конторкой, напрочь банковского вида мебель, коп, меланхолично бросил в нашу сторону:
--Пропуск отметить забыл, сержант!
И тут Пит рванул. К выходу, к солнцу за дверями участка... Полисмен у двери был сметен ударом в кадык. Его напарник что-то орал, а мы были уже на залитой солнцем улице... Яркий свет, сочные краски осеннего дня, запахи и шум лавиной обрушились на меня, но проваливаясь в темноту обморока, я еще слышал рев Пита обращенный к группке каких-то чудиков с плакатами:
--Они там людей пытают!!!
Звон в ушах и снова тьма. Ставшая привычной, спасительница-тьма!
***
Сон был душным и тяжелым, из тех, что не помнишь утром, но после которых весь день ходишь квелой, тревожной. Так что я была рада когда, наконец, проснулась. В комнате было солнечно и прохладно. Я подошла к окну, ощущая босыми пятками приятную мягкость ковра, тревога от сна почти растворилась, ну разве осталась колючая тучка где-то под сердцем - такая привычная уже...
На прикроватной тумбочке лежала книжка. Антуан ЛеМюлье "Алгоритмы и массивы данных". Из книги торчит кожаная закладка. Неужели я читала такое на ночь? Кошмар!
Из соседней комнаты слышится непонятный повторяющийся звук. Ритмичный стук, кто-то выстукивает марш Королевских Улан? Из любопытства выглядываю за двери. Высокий широкоплечий парень барабанил пальцами по столу... Парень и парень, я уже хотела тихонечко прикрыть дверь, но глаз зацепился за белые ремешки кобуры. Что делать возле моей двери незнакомцу с пистолетом под мышкой? А он сидит, слегка ссутулившись и не отрываясь глядит на экран маленького визора. В голубоватом сиянии экрана лицо кажется мертвым - бледное закаменевшее лицо, плотно сжатые губы... И боль в глазах?
Я узнаю его. Возможно именно по этому виноватому и растерянному выражению глаз. Артур? Верный и несчастный поклонник моей ветреной кузины Элинки?
Вот только я его помню худым нескладным пареньком в модных очках, а сейчас он выглядит крупнее и основательнее как-то... Да еще этот пистолет. К чему? И что он здесь делает?
--Артур?!
Перевожу взгляд на экран. Там какая-то порнушка - девица на черной простыне раздвигает ноги, тупо глядя на мясистого голого придурка... На придурке детская маска кролика... Что еще за ерунда? А мордашка девчонки знакома... На Элинку чем-то смахивает, но это не она ясно... Я?!!! Что за бред?!
--Каролина! Каролина!- выдыхает Артур и, быстро щелкнув пультом, прячет от меня картинку, - голос у него вздрагивает, - Каролина, прости меня... Я не сумел...
А может я все же не проснулась, и это еще один несуразный сон? Мысли плывут словно кусочки мозаики. Мика... Голос папы: "Этого подонка уже задержали на Соергартене" "Но то, что их было четверо..." Но зачем? И причем тут Артур? Я встряхиваю головой и до боли кусаю губу - свежеприобретенная дурацкая привычка, но помогает. Мысли перестают скакать.
--Погоди, дай-ка мне пульт... - я попыталась забрать у Артура дистанционку.
Парень, крепко держит ленивчик, не уступая, да что это с ним?
--Дай, пожалуйста! - отсутствующим голосом повторяю я.
Пульт оказывается у меня в руках, а Артур что-то еще говорит хриплым срывающимся голосом. Дичь какая!
Я прокручиваю запись в начало. Щелкнула кнопкой звука - но звук отсутствует. На пленке была я, вернее не я, а... В общем ДРУГАЯ я! Я глядела в камеру с глупой улыбкой, и зачем-то поворачивалась то в фас, то в профиль... А вот и придурки в масках, в кадре трое, а не четверо... А ведь девчонка не в себе, догадалась я - алкоголь? Нет, меня от алкоголя просто выворачивает наизнанку. Скорее какой-то наркотик... Вон слушает этого козла с какой-то потусторонней улыбкой
Артур бубнит что-то про наркотики, про месть...
--Погоди, Арт! - привычно отмахиваюсь от него. Мне сейчас очень важно узнать одно - есть на кассете Мика? Не зря же папа в него так вцепился...
Тем временем мужик на экране положил на грудь ТОЙ Каролине руку, начал мять поверх простенькой голубой футболки... А она улыбается и лишь слегка запрокидывает голову. В животе рождается тошнота, память, которую я вроде бы стерла, возвращает запах гари и бензина, колючую шерсть берета во рту - боль и бессилие... А на экране троица ублюдков играют с одурманенной девчонкой. Раздевают как послушную куклу, оглаживают, заставляя принимать вызывающие бесстыдные позы... Но меня сейчас интересует другое, я снова и снова прокручиваю кадры, пытаясь разглядеть даже не лица, а хоть какие-то приметы. Но в кадре только дурацкие маски. Все же самый худой из горилл кажется смутно знакомым... Нет... Слишком короткие и кривые ноги... Мики на кассете не было! Я почувствовала странное облегчение. И будто чтобы сильнее взбодрить меня фильм оборвался - мужики ушли из кадра, на черных простынях лежала закрыв глаза мой обнаженный двойник. Я тупо глядела на замерший на экране стоп-кадр.
--Это все, - сухо кашлянул рядом Артур.
Вид у него совершенно несчастный. Стараясь говорить тверже и спокойнее, я интересуюсь:
--Артур, объясни мне, наконец, что происходит? Зачем тебе пистолет?
"И чего только мне сдался этот пистолет?" - удивляюсь я сама себе.
--В каком смысле зачем? - непонимающе переспросил Артур и тут же осекся.
Снова боль в глазах, но в этот раз он говорил спокойно:
--Каролина, я знаю, что виноват, что должен был... - он снова запнулся, но продолжил, - ...там, в мотеле, они что-то подсыпали в кофе...
Понимаю, что сделала ему больно и стараясь предварить новые недоразумения быстро объясняю:
--Артур, я ничего не помню. Вообще! Расскажи.
--Подонки! - шипит сквозь зубы Артур, - и уже другим тоном говорит:
--Что бы ни было между нами, но в первую очередь я тот, кто тебя охраняет, Каролина, и значит... это... я во всем виноват. Нельзя было устраивать эти каникулы... только...
Ужас какой! Артур-телохранитель! Это звучит настолько идиотски, что я еле давлю подступающую дурацкую улыбку и погладив его по плечу(ого, какой он твердый), стараюсь успокоить:
--Артур, ты же понимаешь, никто не мог знать, с любым могло случится...
Но Артур только качает головой:
--Прости меня, - И неожиданно опустившись на одно колено, порывисто припадает поцелуем, к моей руке, - пожалуйста, прости меня, Каролина...
-- Ну, перестань, наконец, - несколько грубее чем нужно бы прерываю я Артура, - я вовсе не считаю тебя виноватым, - что это за кассета и откуда она взялась?
Рассказ Артура снова вгоняет меня в легкий ступор. Три дня назад мы с Артуром. С Артуром!!! Решили сбежать на уик-энд на озера. Тихий мотель на берегу. Живописные пейзажи и уютный номер с широкой кроватью, где никто не помешает заняться сами-знаете-чем. Папа естественно не одобрял романа с собственным телохранителем, но запретить некоторые вещи взбалмошной девчонке просто невозможно. Да и все было спокойно. Кто ж знал? И хотя функции Артура были больше номинальными, он все-таки про них не забывал. Но... против некоторых вещей мускулы и пистолет не помогут. Чашка кофе "с добавкой"... А потом отцу позвонили на работу и предложили забрать конверт с кассетой.