- У нас даже нет уверенности, что это вообще сработает, - начала я, - просто если через эту картину нас перенесло сюда, то может быть, если мы используем ее же, то нас вернет обратно...
- Типа кротового туннеля между мирами? - улыбается Тигерин.
- Что-то вроде, - вижу, что Мике этот разговор не нравится, желваки ходят за ушами, верный признак того, что злится.
- Два вопроса. Первый, что будет, если вас не вернет обратно, а кинет еще куда-то? Второй, если Вселенная бесконечна, то вы так и будете бежать всю жизнь?
- Арт, - я стараюсь говорить мягко, - а какие у нас варианты? Нужно хотя бы попробовать, вдруг все можно обернуть? Ведь писал же ЛеМюлье в дневниках "Вечность это змея, кусающая себя за хвост"?
- Выход, вход... - задумчиво тянет Арт и выдает так, как это умеет только он:
- Во-первых, раз вы не знаете куда попадете, то нужен необходимый минимум на первое время, хотя бы оружие, если что сбросить всегда можно, деньги...
- Которые там поменяли на другие бумажки, - желчно бросает Мика.
- Золото везде в цене, - парирует Артур, продолжая, - кроме того, разные полезные мелочи, все это я к вечеру соберу.
- А можно быстрее? - вмешиваюсь я.
Мне страшно ждать до вечера, я боюсь, что передумаю, что разум возьмет верх над чувствами.
- Нельзя, - отрезает Артур, - картина хоть и на реставрации, но нужно получить к ней допуск. Потом, при переходе эффект пропадает - в прошлый раз на месяц, сколько будет в этот раз никто не знает. Опять же, золото я куплю тоже только к вечеру, ну и поспать мне нужно хоть пару часов.
- Последний пункт наиболее важен, - иронизирует Мика.
- Безусловно, - невозмутимо отвечает Арт, - Я поеду в музей с вами.
- Не самая умная идея! - тут же возмущаюсь я, - А если тебя тоже затянет?
- Вот и проверим, куда кого затянет, - подмигивает Артур.
***
В музей приезжаем к закрытию. Артур в своем репертуаре, снова какие-то мрачные двери. "Черный ход храма искусств" - звучит! Впрочем, храмом это место стало недавно и только здесь, - в моем мире в таких "музеях" люди жили. Вернее, сами себя они вряд ли людьми считали, небось и сортиры себе золотые строили, чтобы от нас отличаться. Спускаясь куда-то вниз по мраморным ступеням, ловлю себя на мрачном удовлетворении - хорошо в этом мире аристократишек прижали, раз и вместо дома музей! И без особых разрушений, плохо только, что и тут гады выкрутились, снова всех обдурили, как папаша Артура. Аристократы, белая кость... И знаешь ведь в чем их сила, а не отнимешь... Все родственники, родня, каждый за другого стеной, если прижмет... Одна семья.
Острая игла ревности снова колет сердце. Аккуратно подстриженный затылок Тигерина маячит впереди, Каролинка спускается сразу за ним. Я знаю, что они были вместе, и знаю, что никогда не спрошу об этом Каролину. Не спрошу, потому что слишком люблю ее. Любовь страшный наркотик, ломка от которого называется ревностью, даже сейчас, видя их рядом, представляю, как они... вдвоем... пока мы с Руди бани строили. И взгляды их помню, пару часов назад. На друзей так не смотрят. Даже аристократы. Больно.
Щелкает выключатель с гудом включаются лампы, заливая холодным светом огромную захламленную комнату. Восемь вечера, еще светло, но здесь нет окон - хранилище, запасник. Поправляя небольшой армейский рюкзачок у себя на плече. Разные полезные мелочи, собранные предусмотрительным Артуром, - даже тут он меня обставил. Урок, как нужно заботиться о своих женщинах, даже тех, которые надоели. Рука невольно ищет револьвер в кармане удобной брезентовой куртки. Когда Арт отдал мне "доберман" я даже перестал удивляться. Мне показалось, что он ждет вопроса, почему "Доберман", а не "Ауринко" или штурмовая винтовка, поэтому я промолчал. Наверняка у этого умника были свои резоны, только у меня были свои - если этот револьвер постоянно попадает мне в руки, это... Неспроста. Может, я становлюсь параноиком или фаталистом, но в тот момент, когда я брал у Артура револьвер меня накрыло стойким предчувствием, что сегодня что-то случится. Изменится. Произойдет. Хотя может, конечно, никакой переход и не сработает вообще, но... Что-то тревожное витает в воздухе, заставляя бегать мурашки по коже.
- Осторожно, - предупреждает, Артур - она там.
Но я уже вижу картину, - ее пристроили на стене, два зеркала даже на вид старинных, в тяжелых рамах, стоят по обе стороны. Почему-то вспоминаю жалкие осколки зеркал, там, в первый наш переход. Становится еще тоскливее... Чтобы не думать о страшном, любуюсь картиной. Завораживающее зрелище - "живая картина".
- Каролин, она называется "Рыбачка"? - впрочем, откуда-то знаю, что это так.
ЛеМюлье в своем репертуаре. Море, песчаный пляж на который наполовину вытащена лодка с мачтой и спущенным парусом, а рядом по колено в воде девушка - рукава крестьянской рубахи закатаны, юбка подоткнута, открывая крепкие красивые ноги. Всматриваюсь и эффект накатывается мягким толчком: волна лениво наползает на берег, ветер играет волосами девушки, чудится даже шорох воды по песку... А мне кажется, что девушка глядит на меня, оттуда из странного морока полотна. Знакомая девушка, будто виделись с ней совсем недавно. Я не свожу глаз с рыбачки силясь вспомнить кого она напоминает...
- Тебе не кажется, что она похожа на Эльку? - опережает мое узнавание Тигерин.
- Разве, что размером бюста, - хмыкает Каролина и мне кажется, что в ней говорит ревность.
- Ну что? - интересуюсь я.
- Пойдем, - тихо говорит Каролина, и только сейчас я замечаю, что ей страшно.
Бедная девочка, я ведь снова тащу ее в неизвестность, в страх, может быть, даже... Крепко беру ее за руку. Тяжелая ладонь хлопает меня по плечу.
- Удачи, - коротко бросает Тигерин.
- Береги себя, Артур! - вздыхает Каролина и крепко хватает меня за ладонь.
Так и идем на встречу морю, ветру и девушке с незнакомо-знакомым лицом. Шаг, еще шаг... Внутри все сжимается в предчувствии ставшего знакомым ощущения перехода. Наверное, это напоминает смерть, раз так противится этой короткой прогулке все мое существо... Еще шаг и размытое эффектом полотно у самых глаз, уже видны точечки краски, на которые распадается картина. Каролинка осторожно касается пальцем полотна. Ничего. Слышу, как колотится сердце в груди.
- Вот так, - в голосе Артура, который идет к нам мне слышится облегчение.
- Значит нельзя, - тихонько говорит Каролина.
А мне вспоминается древняя поговорка про реку, в которую не войти дважды.
- Значит, вернуться нельзя, - говорю я.
И ощущаю, как тяжесть вновь падает мне на плечи. Нам жить тут, в мире, где между мной и Каролиной одни стены и только прошлое объединяет нас. И любовь, если она существует в природе. Что же, остался только один вопрос, правда, ответа на него я не знаю. Как жить дальше?
- А идти дальше нет смысла, - сообщает нам Тигерин, будто мы сами не понимаем это.
- Остается надеяться, что наши двойники тоже поймут это и не дернут нас отсюда, - грустно говорит Каролина.
- А от вас зависит только одно, - менторским тоном наставляет нас Тигерин, - вам нельзя вдвоем подходить к картинам ЛеМюлье.
- Все нам можно, - возражает ему Каролина, - нам просто как вампирам нужно подальше от зеркал держаться...
- Каролина, - тихо говорю я, - зеркала...
Она непонимающе смотрит на меня. А я вспомнил. Зеркальны коридор уходящий в бесконечность.
Крепко беру ее за руку и подвожу к зеркалу. С трудом двигаю тяжеленную раму, ножки зеркала с противным скрипом царапают пол.
В глаза бьет солнце высоко стоящее над морем. Чайка кричит что-то насмешливое, а штанина стремительно промокает от набегающей волны. Всхлипывает Каролина... Получается, нам все же удалось второй раз войти в реку. Теперь остается узнать, куда вынесет нас поток.