Когда мне рассказывали о легендарной стычке Мухомора со Шрамом, где второй получил по башке катаной от артефактора, я представлял себе молодого крепкого мужчину, хорошо развитого физически. Каково же было удивление, когда передо мной оказался пожилой, лет пятидесяти, человек с сухой дряблой кожей, узкими скулами, с тщательно выбритым подбородком и глубокими пронзительными глазами с черной радужкой, в которой плавали золотистые искорки. И как мог Шрам проиграть бой, да еще с физическим для себя уроном?
— Чародей, отвлекись, — Жуков бесцеремонно вытолкнул меня на передний план. — Пацану надо амулет сделать.
— Новик, что ли? — не мигая, Мухомор уставился на меня. Новая и не помятая форма подтвердили его вопрос. — Это тот самый, которого князь Морозов спихнул нам на руки?
— Так уж и спихнул, — ухмыльнулся Жуков. — В общем, займись делом, чародей. А я поехал на полигон. Занятия у меня, если ты помнишь.
Артефактор хотел что-то высказать наставнику, но не успел. Жуков умудрился оказаться за дверью быстрее его слов. Мухомор покачал головой и озадаченно посмотрел на предмет, с которым занимался до прихода посетителей. Я, наконец, разглядел, что лежало на столе: длинная трость с загнутой деревянной рукоятью, на которой отлично проглядывались резные фигуры, покрытые бесцветным лаком. На самой трости сверху вниз шли руны, оканчивавшиеся ажурными завитушками.
— Чего глазенками лупаешь? — Мухомор перевел мрачный взгляд на меня, который вдруг почему-то смягчился. — Интересно стало?
— Так точно. Я такую же трость видел в доме дяди Белослава, — кивнул я. — Почти такая же.
— Почти — значит, не совсем такая, — усмехнулся мужчина. — Наверное, ты видел вещь, сделанную Морошем. Мой ученик, кстати. Для Морозовых я не изготавливаю амулеты и магические боевые предметы. Ну-ка, закатай рукава! Я хочу посмотреть….
Исполнив просьбу, я вытянул руки. Мухомор навострил уши как гончая, и уставился на пресловутые браслеты, о которых уже с самого утра ползли шепотки по школе. Ко мне даже старшие кадеты подходили как бы для знакомства, но интерес вызывал именно артефакт-блокиратор. Я уже говорил, что много ребят, живших в монастыре, были дворянами по крови с искрой Дара. Но почти все они оказались слабенькими одаренными, способными сотворить лишь забавный фокус для развлечения девушек. Не понимаю, какие обстоятельства гасили искру у мальчишек. Может, никто с ними специально не занимался?
В глазах артефактора плеснулась тревога. Мужчина обошел меня кругом, осторожно обхватил прохладными крепкими пальцами запястья. Я замер, не дыша. А вдруг получится снять их? Он провел ладонями по необыкновенно мягкому, словно хорошо выделанная кожа, материалу. Руны внезапно засветились тревожным рубиновым цветом, а в мою кожу впились мельчайшие иголки. Мухомор отдернул руку. Он чувствовал враждебность артефакта и его желание высвободить мощь уничтожения из плетений, свернувшихся подобно гремучей змее, и ждущей свою жертву. Как спусковой крючок пистолета, ждущий нажатия — вот что это было.
— Браслет «веригельн», — непонятно пробормотал артефактор. — «Смертельный Капкан», надо же. Вот где всплыл. Знаешь, плохая новость для тебя. Такой браслет просто так не снимешь. Ты знал об этом?
— Меня предупреждали, чтобы я не вздумал снимать их, иначе погибну. И другим не давать, — кивнул я. — Я должен все время ходить в них. А кто их потом снимет — не сказали. Мне казалось, что все это вранье, и браслеты нужны для чего-то другого…
— К сожалению, правда, — тихо вздохнул Мухомор. — Когда у тебя была первая инициация?
Не дожидаясь ответа, он повернулся к столу, что-то начав искать в залежах различных предметов и потрепанных тетрадей.
— Год назад.
— Под чьим присмотром?
Я сжал зубы. Тот, кто следил за моими муками, когда искра Дара тщетно искала выход накопленной магической энергии через блокированные аурные каналы, и был тем самым ублюдком, навесившим на меня браслеты в день убийства родителей. Да, я его вспомнил, не сколько по лицу, а по силуэту, по фигуре. А еще по глазам, так и не расставшимся с волчьим взглядом за семь лет. Они мне снились постоянно.
— Я не знаю, какой-то вредный старикашка, — я поежился. — Невысокого роста, с седой бородой, в правом ухе серьга висела с каким-то камешком. А левая рука такая тоненькая, как веточка. Лицо… Обыкновенное, сморщенное. И как зовут — не знаю.